знак», то я думаю, что окончание мною прочитано неправильно.

Рядом лежал еще подобный же камень, несколько большего размера, но без какой-либо надписи. Я думаю, что он служил основанием, и на нем высился камень с надписью. Очевидно, это был памятный камень на месте захоронения любимой лошади Александра I. Думаю, что оба камня были обнаружены при прокладке траншеи для труб отопления.

Мелочь, пустяк, а любопытно.

И даже как-то немножко жаль, что этот камень будет, очевидно, или разбит, или вновь брошен в траншею при ее засыпке и уборке выбранной земли.

Сегодня 30. VI – месяц Татусиной практики закончился. С завтрашнего дня она свободна, и они с Евдокией Ивановной приступят к проведению инвентаризации книг библиотеки, где работает Евдокия Ивановна. Эту работу они думают выполнить дня в три. А затем, если самочувствие Евдокии Ивановны будет удовлетворительным, начнется подготовка к поездке в Тарусу. Татуся очень нас туда тянет. А мы сегодня получили письмо о том, что наш прошлогодний хозяин свою дачу сдал. Значит, мы будем жить у какого-то другого хозяина; квартиру будем подыскивать по приезде на место, и я сразу сообщу Тебе наш адрес. Мы не волнуемся, т. к. уверены, что что-нибудь достаточно подходящее найти сумеем – не в этом районе города, так в другом.

Я сейчас чувствую себя достаточно бодрым, дорога меня не особенно страшит. Больше волнует, как будет себя чувствовать в пути Евдокия Ивановна.

Сейчас она усиленно шьет Татусе обновки к даче. <…>

Поправляйся, мой дорогой! Мои дамы шлют Тебе приветы.

Твой Виктор.

11. VII.1970 г.

Друг мой, вчера была Елизавета Яковлевна, передала Твои приветы. Мне тоскливо до пределов. Напиши мне письмецо. Расскажи про себя и своих. Почему вы еще не уехали? Какие у вас планы? Я все еще лежу пластом, два раза в день разрешают спускать ноги на 10 минут. Пиши по домашнему адресу, мне принесут.

Твой Воля.

Ленинград, 12.VII.1970 г.

Дорогой мой Волюшка!

Каждый день я звоню к Тебе на квартиру и узнаю у Анастасии Яковлевны обо всем новом, что касается Тебя. А так как у Тебя все идет своим естественным и благоприятным ходом, то мое сердце спокойно, и я даже с некоторой гордостью за Тебя слежу за ходом Твоей победоносной схватки с болезнью! Нравится мне и научно-обоснованная осторожность и постепенность, с которой врачи увеличивают нагрузки Твоему сердцу. Конечно, я хорошо понимаю, что это длительное постельное содержание, эта изолированность от привычной жизнедеятельности для Тебя достаточно тягостны, прискучили, надоели… Но это нужно, это Тебе на пользу, это обеспечивает Тебе длительную возможность научной работы в скором будущем, – и потому это надо приветствовать. Крепись, терпи!

А у нас дела такие. Евдокия Ивановна со своей болезнью (и рядом осложнений) справилась, и оба мы чувствуем себя в силах выдержать переезд в Тарусу. Фаина Ивановна (сестра Евдокии Ивановны) с нетерпением ждет нашего появления у нее в Москве, чтобы повидаться, поговорить. А когда у нас будет решен вопрос о даче в Тарусе, она приедет к нам на несколько дней. Рассчитывать на большее нельзя, т. к. отпуску нее будет лишь в сентябре по условиям службы (она пенсионер, но работает).

Татуся наша уже в Москве. А в тот момент, когда я пишу эти строки, она в Тарусе: 8. VII ей звонила ее московская подруга Лена Польстер (внучка скульптора-анималиста В. А. Ватагина) – звала Тату сю вместе ехать в субботу 11. VII в Тарусу. Они хорошо и весело дружат. <…>

Расстались мы с Татусей ненадолго, т. к. в 7.00 14-го июля, во вторник, едем вслед за ней.

Тебя я перед отъездом не увижу, т. к., как всегда, выявилось много дел, требующих времени. <…>

Мне жаль, что я уезжаю, не повидавшись с Тобой. Но я считаю это возможным, т. к. Твое состояние не вызывает у меня беспокойства. Из Тарусы <…> я сообщу Тебе наш почтовый адрес. Но Ты не спеши отвечать: втягивайся в обычную жизнь постепенно, не переутомляя сердца.

Нечего и говорить, что мы с Евдокией Ивановной шлем Тебе наши самые сердечные пожелания укрепления сил – и приветы Елизавете Яковлевне, Мусеньке и Эличке!

От души Тебя обнимаю и буду держать Тебя в курсе наших тарусских дел.

Поправляйся!

Твой Виктор.

Таруса, 18 июля 1970 г.

Дорогой мой Волюшка!

Мы по дороге гостили в течение суток в Москве у Фаины Ивановны и в Тарусу прибыли 16. VII. У прежних хозяев устроиться не удалось: у них уже есть жильцы. День был очень жаркий. Эти жильцы любезно напоили нас чаем. Узнав о положении дел, мы пошли на разведку и вскоре нашли неподалеку помещение, где и остановились. И очень довольны! Здесь лучше, чем было у последних хозяев. Нам сдали две очень хорошие комнаты (10 и 15 метров) и веранду 12 кв. м – за 60 рублей в месяц (недорого!). Все очень чисто, полы крашеные, мебели достаточно и она добротная; хозяева приятные. И местоположение дома отличное, с широкими видами вокруг! Одним словом, за все 10 лет, что мы живем в Тарусе, у нас не было таких отличных условий. Я пока сплю на веранде, а Евдокия Ивановна и Татуся имеют для себя отдельные комнаты: это уже близко к роскоши! Все мы очень довольны, испытываем чувство самого полного отдыха и удовлетворения. Уже абонировались в библиотеке и, так как нас там давно знают, набрали много книг.

А вчера уже имели гостью: к нам на три дня приехала дочь Фаины Ивановны – Танюша, молоденький инженер-экономист (окончила в этом году, училась без отрыва от производства). Они с Татусей вчера же вечером купались. Хорошая погода стоит здесь давно, вода в реке теплая-претеп-лая! <…>

Чувствую я, что пребывание в Тарусе будет для меня полезным. <…> Мы уже условились относительно обедов: будем их брать у некоей Ольги Алексеевны. <…>

Наш нынешний почтовый адрес: г. Таруса Калужской области, ул. К. Цеткин, дом 6.

Не думай, что, сообщая адрес, я тем самым приглашаю Тебя писать мне. Нет, я по-прежнему прошу Тебя прежде всего щадить свои силы. Но если Твоя поправка будет идти такими же хорошими темпами, как до сего дня, то мне, конечно, будет чрезвычайно приятно получить от Тебя весточку о Твоем самочувствии, настроении, обо всех Твоих делах. <…> Обнимаю Тебя! Набирайся сил! Все мы шлем привет Тебе, Елизавете Яковлевне и всем Твоим.

Твой Виктор.

Р. S. Мое первое письмо из Тарусы написано Тебе. Сейчас буду писать Жене.

(В Тарусу)

Репино, 28.VII.70.

Дорогой мой Витя!

Очень обрадовался Твоему письму.