— Этот поезд еще не скоро придет, — возразил пожилой напарник. — Точно тебе говорю, чокнутая. Вот увидишь, скоро она что-нибудь выдаст. Помяни мое слово!

Но девушка не была похожа ни на одного из многочисленных сумасшедших, которых часто можно встретить на железнодорожной станции. Она была хорошо одета: на ней было красивое атласное платье изумрудно-зеленого цвета. Ее рыжие волосы действительно выглядели так, словно их давно не касалась расческа, но с собой она не разговаривала и странными вещами не занималась. Впрочем, само по себе долгое бесцельное ожидание на вокзале, занятие, прямо скажем, достаточно странное.

Ее трудно было не заметить. На серой платформе девушка в зеленом платье из сверкающего атласа была единственным цветным пятном. Все утро молодой охранник не мог оторваться от этого зрелища. В итоге молодой человек все-таки решил подойти к девушке, чтобы поговорить. Вблизи она показалась ему такой же красивой, как и издали. Ее лишь немного портил едва заметный поблекший след от синяка вокруг глаза, свидетельствовавший о пережитых неприятностях.

— У вас все в порядке, мисс? — спросил он. — Я могу вам чем-то помочь?

— Нет, — сказала она приветливо. — Я жду друга.

— Следующий поезд придет только через шесть часов. А из-за взрыва моста в Мемфисе он может и задержаться, все маршруты следования изменены. Не лучше ли вам прийти позже?

— Мой друг не обязательно приедет поездом, — ответила девушка.

— Ясно.

Поскольку молодой человек не знал, что еще можно сказать, он решил оставить ее в покое и убедил напарника не выгонять ее со станции лишь за то, что она там находится слишком долго. Ему пришло в голову, что приметы девушки совпадают с описанием предполагаемой свидетельницы взрыва моста, которую разыскивала полиция, но он решил, что речь в полученном предписании идет о ком-то другом. Девушка, сидевшая на станции, была слишком молода и невинна, чтобы стать соучастницей подобного преступления.

В полдень девушка была на месте. Охранник заметил, что ей мало-помалу овладевает беспокойство. Он сообразил, что девушка ничего не ела. У нее не было с собой ни кошелька, ни сумочки, и молодой человек решил купить в буфете бублик и предложить ей.

— От души, — сказал он.

— О, благодарю вас!

— Вы уверены, что вам не нужна помощь? — спросил охранник. — Может быть, стоит позвонить вашему другу?

— Боюсь, у него нет телефона, — ответила девушка.

Охранник подумал, что у нее его тоже нет. Она медленно съела бублик, с достоинством, которое редко уже встретишь в наши дни, когда люди привыкли перехватывать что-нибудь на скорую руку, стоя у киоска быстрого питания. Если она не уйдет к концу смены, подумал охранник, предложу ей пообедать за мой счет, хотя бы ради того, чтобы еще раз посмотреть, как грациозно она ест.

День клонился к вечеру, и беспокойство девушки усиливалось. Она вела себя все более странно и все больше походила на человека, попадающего под хлесткое определение, данное пожилым охранником. Тот даже обрадовался, что его прогноз сбывается, горделиво скрестил на груди руки и сказал напарнику: «Видишь, а я что говорил!» Но молодой человек еще раз попросил коллегу оставить девушку в покое. «Ладно, делай с ней, что хочешь», — согласился пожилой охранник и ушел, так как их смена закончилась.

В районе четырех часов девушка начала расхаживать по перрону, проявляя признаки нетерпения, внимательно разглядывая тех, кто задерживался на платформе надолго. Молодому человеку стало жаль ее. «Это ты?» — спросила она у человека, стоявшего с газетой в руках. «Прошу прощения, я приняла вас за другого, — сказала она рабочему, чинившему аппарат с прохладительными напитками. — Быть может, вы и есть кто-то другой?»

Она начала «выдавать», как выразился коллега, в этом молодой охранник более не сомневался. Девушка расхаживала по перрону, и молодой человек заметил еще один признак того, что с ней не все в порядке. Дело было в платье. Оно было очень красивым и элегантным, но на спине его красовался ярлык, который девушка не сняла.

Мир живых не стал для Мэри Хайтауэр приятным местом за ту неделю, что она в нем провела. Она была человеком выносливым и способным к адаптации, но она столкнулась с некоторыми моментами, к которым просто не была готова. Дело было не столько даже в том, что за время, проведенное в Стране, она привыкла к уважению и почтению со стороны окружающих. Беспокойство вызывали некоторые неудобства, связанные с уходом за человеческим телом, о которых она за сто с лишним лет успела позабыть.

Сильно досаждала слабость, вызванная голодом и жаждой. В первый день она даже несколько раз практически теряла сознание. Необходимость питаться превратилась для нее в источник постоянного раздражения. Она в принципе не допускала возможность кражи и надеялась, что проживет за счет нормального человеческого сочувствия окружающих. Но Мэри ожидало разочарование — люди крайне редко соглашались поделиться едой в ответ на ее вежливые просьбы. Ей пришлось довольствоваться объедками, которые она собирала с тарелок, остававшихся на столиках в кафе. Но из-за этого у Мэри постоянно возникали конфликты с персоналом ресторанов.

Она быстро ощутила отвращение к отправлению естественных потребностей, но поняла, что игнорировать их не получится. Особое раздражение она испытывала из-за необходимости постоянно бороться с исходящим от тела запахом. В Стране она постоянно источала тонкий аромат сирени и полевых цветов — так пахло в полях в день, когда она умерла. Но тело живого человека пахло совершенно иначе, а зеленое бархатное платье, которое она носила более ста лет, в мире живых за несколько дней стало таким грязным и дурно пахнущим, что люди начали от нее шарахаться.

В течение недели, пока она пробиралась на запад, ей попалось несколько мужчин, отнесшихся к ней весьма галантно. Они предлагали помощь — благодаря одному из них она обзавелась новым платьем. Однако в итоге их поведение оказывалось весьма далеким от джентльменского. Они приходили в бешенство, когда Мэри отказывалась ответить на проявленную о ней заботу, и оставляли ее.

Что ж, решила Мэри, по крайней мере, у меня осталось уважение к себе и новое платье.

Накануне прибытия в Литл Рок, вечером, Мэри удалось помыться в фонтане. Она избавилась от неприятных запахов и причесала волосы расческой, найденной в сточной канаве.

«Жди меня через неделю, — шепнул Дмитрий в тот ужасный день в Грейсленде. — На станции Литл Рок». Мэри решила, что постарается быть на месте и выглядеть прилично, что бы ни случилось за неделю. Она должна была предстать перед Дмитрием красивой и величественной, как всегда.

Она понимала, что он придет в чужом теле, и догадаться о его присутствии заранее будет невозможно. Ей оставалось только ждать. Так она и сделала. Она ждала все утро и позже, после полудня. Но день постепенно клонился к закату, и Мэри начала беспокоиться. Чем дальше, тем больше. Что, если Дмитрий не придет? Что, если он передумал? Что, если ей придется провести остаток дней в одиночестве, в мире живых? Что, если ее жизнь превратится в сплошной кошмар, в котором она и так прожила неделю? Она представила себя взрослой, потом стареющей женщиной, с дряблым, тронутым возрастом телом. Да что она такого сделала? Чем заслужила такое суровое наказание?