Боевые действия практически не велись. Тем не менее не обошлось без жертв. В ходе передислокации и размещения советских войск с 21 августа по 20 октября в результате враждебных действий отдельных граждан ЧССР погибло 11 военнослужащих, в том числе один офицер; было ранено и травмировано 87 человек, в том числе 19 офицеров. Кроме того, 85 человек погибло в катастрофах, авариях, при неосторожном обращении с оружием и боевой техникой, в результате других происшествий и умерло от болезней. С 21 августа по 17 декабря 1968 г. погибли 94 и получили тяжелые ранения 345 граждан Чехословакии.

Долгие годы эти цифры были засекречены как в СССР, так и в ЧССР.

Успешное осуществление военной операции контрастировало с последовавшей политической импровизацией. По планам кремлевских лидеров, вторжению отводили роль «хирургической операции», за несколько часов устраняющей «клику ренегатов» и утверждающей «рабоче-крестьянское правительство», которое радостно встретят трудящиеся Чехословакии.

20 августа должно было открыться заседание Президиума ЦК КПЧ. «Здоровые» силы в партийном руководстве должны были настоять на резолюции, требующей положить конец антикоммунистической пропаганде. Это стало бы поводом для решения организационных вопросов. Однако «гладко было на бумаге…»

Смятение в ряды догматиков-конспираторов внесла несогласованность во времени начала военной акции, которую советское командование планировало по московскому времени, а «здоровые силы» ожидали по среднеевропейскому.

По сценарию, Дубчек должен был быть смещен или отправлен в длительный отпуск. Исход голосования предусматривался следующим: семь членов Президиума против четырех. Затем выяснилось, что колеблющиеся Э. Риго, Я. Пиллер, Фр. Барбирек, И. Ленарт оказались морально не готовы к смене партий но-государственного руководства. Вести о вторжении, вопреки всем расчетам, изменили расклад сил в пользу реформаторов, а не против них.

Первый удар политическим расчетам был нанесен после того, как лидеры просоветской группировки не смогли воспротивиться принятию на Пленуме обращения с осуждением вторжения. После этого представители «здоровых сил» один за другим стали «исчезать» в недрах советского посольства.

«Нужного обращения от имени Президиума ЦК КПЧ так и не последовало. Несогласованность стала распространяться сверху вниз. Партийные секретари обкомов и райкомов, так и не дождавшиеся обращения Президиума ЦК, не торопились встречать с цветами советские части.

Вслед за этим рухнул план сиюминутного формирования в Чехословакии так называемого «рабоче-крестьянского правительства». Сама идея временного правительства существовала еще до 21 августа. Она была подсказана тем же венгерским опытом и рассчитана на тех, кто подписал обращение с призывом ввести войска.

Ранним утром 21 августа президент Л. Свобода, выглянув в окно, увидел на брусчатке Пражского Града советские танки и солдат, разоружавших чехословацкую охрану. Затем он стоя принял двух визитеров – И. Ленарта и А. Индру, которые вручили ему список революционного временного правительства во главе с последним.

Реакция Свободы выразилась одним словом: «Вон!», – которое он прокричал несколько раз все громче и громче, сорвавшись на вопль.

В дальнейшем все попытки вовлечь президента в какие-либо политические комбинации окончились провалом. Старый генерал, угрожая самоубийством, отвергал любые предлагаемые схемы без участия законных представителей: Дубчека, Черника, Смрковского, Кригеля.

Попытки сформировать марионеточное правительство были продолжены в посольстве СССР, где нашли убежище просоветские деятели из состава руководства КПЧ: Кольдер, Биляк, Индра, Швестка, Павловский, Якеш.

Представитель Политбюро ЦК КПСС К.Т. Мазуров, ссылаясь на рекомендацию Брежнева, пытался возложить полномочия первого секретаря ЦК чехословацкой партии на Д. Кольдера. Тот производил впечатление еще менее способного политика, чем Новотный. Очевидцы зарегистрировали, насколько ошеломлен и дезориентирован был Кольдер, услышав по радио в советском посольстве совсем не те сообщения, какие ожидал.

Не приходилось полагаться и на организаторские способности Биляка. «Слыша гул самолетов и грохот танков, он явно переживал, – свидетельствовал М.Н. Кузнецов. – Это трагедия, зачем столько техники, я думал, пошлют малый оперативный десант».

Именно тогда всплыла кандидатура Г. Гусака, достаточно популярного по тем временам словацкого деятеля, оставленного пока в резерве.

Таким образом, главная задача – сплотить просоветские силы и сформировать «теневое правительство», признающее законность любых действий союзников, – в первый же день провалилась. Из более чем тысячи сотрудников ЦК КПЧ (вместе с техническим персоналом) в здании собралось лишь 47 человек.

По выражению одного из чехословацких информаторов М. Миллера, «здоровые силы» оказались подавлены, полностью изолированы и напуганы, столкнувшись с «единодушным осуждением интервентов и их помощников» со стороны чехословацкого общества. Для всех было абсолютно ясно, что, по крайней мере в ближайшее время антиреформаторы не смогут завоевать симпатий сколько-нибудь значительной части населения.

Не удалось полностью нейтрализовать и деятельность подпольных радиостанций, не только информировавших население о происходившем, но и в какой-то степени координировавших его пассивное сопротивление.

Не оправдался советский расчет и на глубокое чувство благодарности чехословацких граждан к советским солдатам за освободительный подвиг времен Второй мировой войны.

Польские и венгерские военнослужащие из состава союзных войск вторжения активно контактировали с местным населением, свободно посещали общественные места. Венгерские части, стоявшие на юге у Братиславы, шли в местные Национальные комитеты и под расписку требовали и получали необходимые продукты. Вокруг же советских воинов образовалась стена отчуждения. Они вынуждены были довольствоваться взятым в поход двухдневным сухим пайком. Столкнувшись с молчаливым сопротивлением чехословацкого населения, которое отказывалось давать даже воду, советские войска могли рассчитывать только на свои тылы. Все телефоны советского посольства оказались отключенными, за исключением аппарата в будке охранника у ворот. Именно этим телефоном вынужден был пользоваться Червоненко для своих переговоров с Брежневым. Из Праги Мазуров слал все более тревожные телеграммы, из которых следовало, что ситуация «на грани взрыва» и необходимо как можно скорее «вернуть захваченное чехословацкое руководство».

Новый удар советским намерениям легализовать военное вмешательство был нанесен состоявшимся 22 августа XIV чрезвычайным съездом КПЧ. Представители просоветски настроенной группы делегатов не были избраны ни на один из руководящих постов в КПЧ.

Сразу после вторжения в Чехословакию советские посольства в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Бонне передали сообщения в соответствующие министерства иностранных дел. Суть этих заявлений состояла в том, что советские действия направлены исключительно в отношении Чехословакии. Передвижения войск в ГДР не должны вызывать тревоги у Запада. В советских заявлениях содержались недвусмысленное предупреждение: если последует попытка внешнего вмешательства со стороны западных держав, это «будет означать мировую войну».