вашего товарища, Никандра Александровна. Вот возьмите ваш документик и магазин к ТТ. Хорошо вы обучены, трое профессиональных разведчиков еле с вами справились. Не хотите к нам в разведку перейти? У нас таких бойцов нет…

— Нет. У меня своя работа, надо возвращаться в расположение полка, а то похоронят раньше времени. Тетка наверно извелась вся.

— Ночью перейдем. У нас тут все предусмотрено, отдыхай пока.

Как стемнело, появились еще два бойца и присели рядом.

— Как головка? Не бо-бо? — ухмыльнувшись, спросил один.

— За своей головкой следи, — хмуро ответила Ника.

— Тихо! Выдвигаемся! — сказал пожилой. — Первый Андрей, за ним Никандра, мы следом.

Было уже за полночь, когда группа разведчиков прибыла в расположение своего полка. Утром Нику отправили к своим. Тетка встретила Нику с нескрываемой радостью, о подвиге Виктора Полякова уже все знали.

В пансионате Агора дела шли своим чередом. Дважды в него наведывались немцы, но картина, которую они там видели, им сильно не понравилась. По двору словно тени бродили женщины в темных длиннополых платьях, лица и руки которых были покрыты красными пятнами. В результате немцы немедленно разворачивались и покидали опасную обитель, а девушки смывали краску и продолжали бдительно нести охрану родного пансионата. Иногда четыре амазонки со своим куратором Яной Перовской совершали переходы до пятидесяти километров, снайперским огнем уничтожали охрану небольших объектов и возвращаясь с трофейным оружием и продуктовым запасом.

Мария Фингерт была командиром этого партизанского лагеря, Максим Семенович стал завхозом, остальные рядовыми бойцами, несмотря на офицерские звания остальных мужчин. Но боевой отряд составляли амазонки и их куратором. В близлежащие поселки они не наведывались, поэтому и месторасположение отряда уже год оставалось не рассекреченным. До линии фронта было около семидесяти километров, и в Агоре иногда слышен был отдаленный рокот боев. Кроме того полеты бомбардировочной авиации в ту и другую стороны проходили с завидной регулярностью. Офицеры поначалу вознамерились перейти линию фронта и влиться в действующую армию, но, поразмыслив, решили дождаться наступления Красной армии, и тогда уже влиться в ее состав.

Два молодых офицера и шесть женщин на ограниченном пространстве, это, конечно, ситуация не ординарная и располагает к романтическим отношениям, даже во время войны. Однако, взрослых женщин было всего две, а остальные по сути были малолетками. Но шестнадцатилетние амазонки явно были другого мнения. Максима Семеновича, старого конюха в расчет никто не брал. Конец романтике положил категоричный приказ Марии Фингерт. Амазонкам на офицеров не заглядываться, до совершеннолетия, а офицерам, под страхом изгнания из обители, даже не помышлять о шалостях с девушками. А для гарантии исполнения своего приказа, переселила летчика в свою комнату, а артиллериста отправила к Яне, чему та явно обрадовалась. Сама-то Мария к Юрию никаких чувств не питала, да тому это и не требовалось, он же любил свою жену.

Время шло, наступила осень сорок второго года, но долгожданного наступления все не было. То, что шли тяжелые бои за Сталинград, обитатели Агоры не знали. Юрий явно тяготился своим пребыванием в пансионате, тем более, что к партизанским операциям его не привлекали, поскольку его физическая подготовка, впрочем, как и подготовка Ильи, явно уступали подготовке амазонок. А вот Илья своим пребыванием в Агоре явно не тяготился. С некоторых пор он не сводил влюбленных глаз с Яны, которая тоже выглядела совершенно счастливой, не смотря на суровый быт в пансионате. Илья с Юрием занимались заготовкой дров на зиму, приводили в порядок жилые помещения. Ремонтировали обувь, да и другой мужской работы было немало. На огородах вырос урожай овощей, который надо было убрать и заложить на хранение в погреба. Кроме того они несли дежурство по охране пансионата с целью не допустить внезапного появления неприятеля. Походный лагерь у озера также поддерживался в рабочем состоянии.

Пришла зима, а наступления на фронте все не было. Амазонки встали на лыжи, и отважные девушки стали бегать на гораздо большие расстояния. Яна, естественно, бегала с ними в качестве командира боевой группы. Связи с большой землей у амазонок не было. Откуда ей взяться. Электричества в пансионате не было с начала боевых действий, поэтому радиоприемники молчали. А в крупные населенные пункты амазонки предпочитали не соваться. Поэтому девушки обычно промышляли на дорогах в лучших традициях партизан войны 1812 года.

Но в этом набеге везенье изменило амазонкам. Девушки отсутствовали уже третий день, и Илья ходил сам не свой. Мария тоже была на взводе. И не только потому, что переживала за свою дочь Александру, ей одинаково дороги были все амазонки. К вечеру третьего дня девушки появились. Четыре сгорбленные фигуры несли самодельные носилки. Подбежавшие обитатели пансионата увидели на носилках бледную Яну, которая пыталась улыбнуться дрожащими губами. Две автоматные пули сидели у нее в груди. Проводить операцию было некому и нечем. Яна умерла на руках у Ильи на следующий день.

В тот день, подкараулив одинокий грузовик, с первого выстрела уложили шофера на баранку и успокоили офицера, сидевшего рядом. Грузовик заглох и сполз на обочину, но из закрытого тентом кузова посыпались как горох автоматчики, числом не менее двадцати и тотчас открыли огонь в сторону леса. Ответный огонь уменьшил их количество почти наполовину. Тогда немцы залегли у грузовика и попытались достать партизан гранатами, но и это не удалось, поскольку гранатометчиков отстреливали, и они не успевали бросить гранату. Эффект получился обратный, гранаты рвались на их стороне. Бой уже кончался, у противника осталось не более трех бойцов. Но подошла вторая машина и из нее снова посыпались солдаты.

— Отходим! — крикнула Яна.

В этот момент ее прошила автоматная очередь. Две амазонки схватили ее и потащили в лес. Александра и Анна прикрывали отход. Снайперским огнем они остановили наступление противника и медленно отступили, скрываясь за деревьями. Не имея лыж, немцы не смогли их преследовать. Яна сначала пыталась идти сама, затем ее везли, уложив на ее же лыжи. Обратный путь был далеким и тяжелым. Хорошо, что снегопад скрыл следы группы.

Яну похоронили, и командиром группы стала Александра. Илья не находил себе места, после гибели подруги и после нового года объявил, что они с Юрием уходят за линию фронта. Амазонки проводили их до обгоревших развалин, когда-то небольшой деревеньки, и вернулись обратно. Фронт был совсем рядом.

Наступил сорок третий год, завершилось окружение немцев под Сталинградом. В армии и во флоте снова появились погоны. Но на севере страны линия фронта почти не менялась. В авиаполк, где служили обе Никандры, неожиданно вернулся Юрий Рубинштейн. Худой, почерневший, но здоровый и с большим желанием