— Кхе-кхе!

Сесилия, сообразив, что удерживает мужчину силой, тут же убрала руки.

— Мы в Агриде, — коротко произнес он и, стараясь не терять самообладания, направился к огромному шкафу, из которого извлек вещи и сноровисто облачился в них. Даже не причастной к военному делу мастерице иллюзий стало понятно, что Гердих привык подниматься по тревоге.

Госпожа Сэс огляделась и нашла себя лежащей на огромном ложе.

«У него же есть жена!» — вспомнила она и скатилась с чужой кровати.

— С тобой все в порядке? — не поворачиваясь лицом к торопливо оправляющей юбку гостье спросил Гердих.

— Д-да! Если не считать того, что я в одночасье лишилась дома, сделалась врагом Хаюрба и навлекла беду на своих мальчиков.

— Ты лишилась жалкой лачуги и обрела свободу, — Гердих, наконец, повернулся к Сесилии, и та задохнулась от того, насколько мужчина был хорош. Кто бы что ни говорил, но дорогая, пусть и неброская одежда, делает любого человека куда привлекательнее, чем застиранный женский халат, не запахивающийся на груди.

Цессир сдержанно улыбнулся и направился к двери. Сесилия поплелась следом. Она не верила, что совсем недавно, темной-темной ночью, дрожала от поцелуев этого мужчины. Теперь он казался неприступным.

Стоило лорду Цессиру показаться в широком холле, делящем особняк на два крыла, как к нему подбежал невзрачный человечек и, кося глазом на незнакомку в испачканном зеленью платье, принялся что-то быстро нашептывать на ухо своему патрону.

Лицо Гердиха было непроницаемым. Выслушав докладчика, исчезнувшего так же внезапно, как и появился, лорд Цессир взял Сесилию за руку и отвел в небольшой кабинет, где из мебели было всего два стула, разделенных небольшим, но крепким столом.

- Леди Дафой, — впервые за двадцать с лишним лет к ней обратились столь официально, — вы не могли бы подсказать, где можно найти ваших сыновей?

— Они в академии, — Сэс не пропустила обращения на «вы». Что-то изменилось. Где тот мужчина, что языком исследовал впадину ее пупка?

Сесилия густо покраснела и мысленно надавала себе оплеух.

— Касс и Фар Эрлики в академии с момента вторжения Хаюрба не появлялись. Есть ли у вас пожилая родственница — бабушка ваших сыновей?

— Бабушка?

— Да. Она случайно… к-хм… посетила Тайное ведомство и была уведена оттуда вашим старшим сыном.

— Б-б-бабушка?!

Гердих нависал на сидящей на жестком стуле Сесилией черной скалой. Хотя руки сложил за спиной, ей казалось, что он был готов вцепиться в ее плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы она соображала быстрей.

— Если вы имеете в виду Кассилия, — мастерица иллюзий невольно перешла на «вы», — то его бабушка, Великая Даюри, совсем недавно почила. А вот жива ли старая леди Дафой, вдова моего свекра, я не знаю. Надо спросить Шашу. Я отправляла ее к ней.

— Фар знает, что он Дафой?

— Я говорила ему в детстве. И совсем недавно, когда виделась с ним, напомнила. А что случилось? — ее глаза тревожно блестели.

— Мой сын умирает, — Гердих отвернулся к окну, но Сесилия успела заметить, как гримаса боли исказила его лицо. — Вы были правы. Ярмо душит. И у Рона совсем не осталось времени.

— Нашли! — дверь распахнулась и, тяжело громыхая сапогами, в кабинет ввалился огромный воин. Он, ослепленный радостью, что поиски увенчались успехом, не видел вжавшуюся в спинку стула женщину. — У Тени леди Дафой и нашли. Младший змееныш сопротивлялся, пришлось применить силу.

Грохот прервал пламенный отчет Сайкана. Он с удивлением посмотрел на лежащую на полу незнакомку. Сесилия была без сознания.

— Познакомься, — зло произнес лорд Цессир, — это мать змееныша.

— Пожалуйста, не умирай! — Джулия сидела у кровати и гладила руку брата, вбирающего воздух мелкими глотками. Его глаза были закрыты, над верхней губой выступила испарина. Шрамы от когтей хищников топорщились нитками швов. Ошейник так сильно впился в шею, что не оставил места даже для мизинца. На полу валялись ножи и всяческие амулеты, оказавшиеся бесполезными против магии оборотней. Ее ничего не брало.

Небольшую отсрочку дало обращение собаки в человека. Трудное, обессиливающее. Шея пса была намного мощнее, но и эта фора неумолимо иссякала.

Юлия уже не плакала. Она все перебирала и перебирала события прошедшего дня и никак не могла поверить, что с такой тщательностью подготовленная операция нелепо провалилась.

— Надо бы позвать отца, — она обернулась на стоящего за спиной Изегера.

— Он не сдастся. Даже не думай. Гердих найдет выход. В конце концов я притащу сюда самого Элькассара и заставлю его оживить Гаррона. Надеюсь, с мертвого Рона Ярмо раба снимется.

— Ох, ты говоришь такие ужасы! — глаза Юлии вновь набухли слезами. Она представила, как срезает с мертвого брата проклятый ошейник. — А вдруг король заартачится? Или потребует свое?

— Самфира или смерть?

— Боже, сейчас я готова на все! Даже вернуть Гаррона в Хаюрбат, лишь бы он жил.

Под ее пальцами нервно дернулась рука брата.

— Т-ш-ш-ш, береги силы.

Лорд Ханнор положил ладони на плечи жены. Тяжелые, горячие. Она потерлась об одну из них щекой.

Ну почему они были столь самонадеянны? Ведь Александра сразу предупредила, что Ярмо раба может снять только хозяин или человек одной с ним крови. Никакие заклинания не помогут. Саша видела, как во дворце Хаюрба задыхались неугодные, а король с гордостью демонстрировал, что даже хваленая агридская магия здесь бессильна.

— Но ты же Палач! — хваталась за соломинку Юлька. — Магия Агрида, может, и бессильна, но оборотни никогда не сталкивались с твоей! Уничтожь силу Ярма и все!

— А вдруг я нечаянно лишу Рона родовой магии? — в глазах Александры плескалась паника. — Боже, ну почему к строну Забирающих магию не прилагается инструкция: делай так и так, а если не хочешь задеть кого-нибудь рикошетом, то поступи эдак. И ведь потренироваться не на ком!

— Хочешь, я притащу сытого колдуна? — лорд Ханнор поднялся, готовый метнуться в катакомбы.

Джулия поморщилась, вспомнив затхлый запах и склизкое тело кратиры, намеревающейся всосать душу Изегера.

— Нет, не надо, — Александра помотала головой.

Юля ее понимала: подруга боится собственного дара.

«Я как глупый ребенок, в руки которого попал автомат».

Никому из них не было известно, по какой причине род Забирающих магию назвали Палачами. Вдруг Сашка, не умея обращаться со своим даром, станет подобна той самой кратире и вытянет не только магию, но и душу? Что останется от мага? Пустая оболочка? Не это ли называется безумием?