— Мы готовы, — сказал Эрвинг. — Они уже продвинулись так далеко?

— А кто мог оказать им сопротивление? Эта часть Литонии давно уже под властью Верании.

— Да, я знаю. Но не думал, что уже завтра мы встретимся в бою с врагом.

— Преимущество на нашей стороне, — ответил Айк, глядя на огонь. — У веранцев нет магов.

— У нас тоже.

— У вас есть я. Думаю, смогу помочь. Вижу, как наши армии сходятся на холмах перед Эйшвилом. Гарнизон замка придет на помощь Изельгарду. Верания этого не ожидает, но ты сам знаешь, что твои товарищи обосновались в Эйшвиле.

Эрвинг задумчиво кивнул.

— Не сильно тянет туда, да? — Айк все понял без лишних слов.

— А должно?

— Нет. — Эйш пожал плечами. — А я хочу увидеть дом. Жаль, что Ниты и Лили сейчас там нет. Или к счастью, не знаю. Я не привык так долго находиться вдали от жены и дочери.

— Беспокоишься?

— Да. — Айк склонил голову.

— Не стоит. Эдгар не даст Лили в обиду. Ей ничего не угрожает.

— А моей сестре среди воинов Изельгарда тоже ничего не угрожало?

И Эйш посмотрел на Эрвинга долго, пристально. Эри отвел взгляд. Он часто вспоминал Илмару и спрашивал себя, могло ли все сложиться иначе. Жаль, что ничего не изменить.

— Лили не Илмара.

— Да и Эдгар не ты, — хрипло рассмеялся Айк. — Я верю твоему сыну, он неплохой парень, который еще не успел очерстветь на войне. И Лили тянется к нему. Наверное, это судьба.

— Что именно?

— То, что наши семьи притягивает друг к другу. А мы ничего не можем сделать, как бы ни старались. Лили видит больше меня, ее дар чище. Дар Илмары тоже был другим, не таким жутким. Я рад, что Тиане досталась совсем другая магия.

— А я вот нет.

— Верю, — усмехнулся Айк. — Ты бы предпочел, чтобы девочка не была магичкой. Но таков ее путь, и пролегает он рядом с Илвертом. Сумеешь ее отпустить, Аттеус?

— А надо ли? — Эрвинг устало вздохнул. Если Тиа выберет Ила, кто он такой, чтобы ей мешать? Какой отец не желает счастья дочери? Правда, Эрвинг никому бы не пожелал судьбы королевы, слишком тяжкая эта ноша.

Молчание затянулось. Эри уже думал, что Айк поднимется и уйдет, когда тот вдруг сказал:

— А знаешь, мне жаль. Жаль, что все так обернулось тогда в Эйшвиле. Поступил бы я сейчас иначе? Скорее всего, нет. Глупо говорить, что люди меняются. Суть остается та же. Хотя я изменился ради людей, которых люблю. Никогда не забуду, как впервые взял на руки Лили. И, если она считает, что должна быть рядом с твоим сыном, пусть. Я даже его потерплю. А ты?

— Я не знаю, — честно ответил Эрвинг. Сама мысль о том, чтобы породниться с Эйшами, вызывала неприятие. Но ведь Лили не только дочь Айка. У нее есть мама, Анита, которая очень многое сделала для него и была любимой младшей сестренкой.

— Подумай над этим, время еще есть. Но дети так быстро растут.

Да, очень быстро. Слишком. И принимают свои решения, которые добавляют родителям седых волос.

— Мне тоже жаль, — сказал Эрвинг. — Я не желал Илли зла. Но, видимо, все произошло так, как должно было.

— Согласен.

Айк снова замолчал, а Эрвинга начинал тяготить этот разговор. Он давно простил все, что произошло в Эйшвиле, но разве забыл?

— Я пойду. — Айк поднялся на ноги. — Тебе тоже стоит отдохнуть, Аттеус. Завтра будет тяжелый день. Во многом решающий для исхода войны. А Илверт, кстати, уже подходит к твоему замку. Пара дней — и он будет там. Так что тоже все скоро решится.

— Думаешь, он победит? — спросил Эрвинг.

— Это зависит от него. И от Эдгара с Тианой. Доброй ночи.

И ушел, оставив Эрвинга наедине с тягостными раздумьями.

А на следующий вечер, как и предсказывал Эйш, впереди показались полки веранцев. Нет ничего лучше хорошего боя, когда кровь кипит, а меч в руках поет свою песню. Эту истину Эрвинг усвоил с детства. Вот и сейчас внутри бурлило предвкушение. Он будто спал все дни дороги, а сейчас пробудился.

— Вперед! — скомандовал передовым отрядам.

Веранцы, видимо, не ожидали такой теплой встречи — их ряды заколебались, но вот черный цвет Изельгарда смешался с синим Верании. Какая ирония судьбы! У Синтурии форма тоже была темно-синей, лишь немного отличаясь оттенком от веранской. Основные полки ударили противника в лоб. Левый фланг готовился к атаке, а правый стремился обойти и ударить в тыл. Сам Эрвинг выхватил меч, пустил лошадь вскачь, и его люди помчались следом. Первый противник не успел даже понять, что произошло. Его голова покатилась под ноги лошади. Двух других тоже нельзя было назвать везучими. Вот с четвертым пришлось повозиться, но и его кровь вскоре оросила землю.

Раздался грохот выстрелов. Эрвинг спрыгнул на землю. Он предпочитал ближний бой. Сейчас он был един со своим мечом, чувствовал его как продолжение собственной руки. Удар, еще удар и еще. Пляска битвы, безумный азарт, ни с чем не сравнимая буря в крови. Сколько это продолжалось? Полчаса? Час? Или меньше? Больше? Время утратило свое значение.

Нового противника Эри едва не упустил. Тот появился сзади, занес меч, и лишь случайный отблеск позволил Аттеусу вовремя увернуться, перекатиться по траве, чтобы чужой клинок вспахал землю. Он быстро вскочил и отступил назад, но, видимо, противник попался опытный. Он тоже не торопился бездумно нападать. Закружил вокруг Эрвинга, приноравливаясь к его манере боя, и лишь потом ударил. Дело решила случайность. Уходя от вражеского меча, Эрвинг ощутил, как нога соскользнула с мокрого камня, взмахнул руками, едва не выпустив рукоять, и упал. Враг занес клинок. Все? Это конец? Только не так!

Вдруг противник захрипел и завалился на бок.

— Потерял хватку, Аттеус? — поинтересовался Эйш. В его руках был короткий клинок, с которого мерными густыми каплями стекала чужая кровь.

— Спасибо. — Эрвинг вскочил, не веря, что такое возможно.

— Полковник! — расслышал он. С передовой к нему бежал солдат. — Полковник, веранцы отступают!

— За ними, — скомандовал Аттеус. — Надо их дожать. Вперед!

И, забыв об Эйше, кинулся на врага. Кровавая пляска началась снова и завершилась только ближе к вечеру, когда веранцы отступили настолько, что впереди показались знакомые стены Эйшвила и распахнутые настежь ворота. Как и предсказывал Айк, его люди пришли на помощь Изельгарду и Литонии. Эрвинг с удивлением узнавал знакомые лица. Конечно, он знал, что многие солдаты, оставленные им в Эйшвиле, там и прижились, но не ожидал увидеть их на поле боя.

— Дэй Аттеус! — Махнул рукой его старый знакомый Роб Шарен. — Рад встрече.

— Взаимно, — кивнул Эрвинг, чувствуя, как мир все больше переворачивается с ног на голову, и все чаще слышал приветственное «дэй Аттеус».