– Кто…

– Позволь представить тебе Уильяма Баккли Маккензи, – с отчетливым напряжением в голосе сказал Роджер. – Также известного как Нукелави.

На миг Брианне все стало безразлично. Но потом ею овладела целая гамма чувств: удивление, ярость, недоверие нахлынули на нее с такой силой, что она просто не знала, что сказать, и смотрела на мужчину, открыв рот.

– Прошу прощения, мадам, за то, что напугал ваших деток, – сказал мужчина. – Но иначе я бы не узнал, что они ваши – все дети друг на друга похожи. Однако я не хотел, чтобы меня обнаружили прежде, чем я во всем разберусь.

– В… чем? – выдавила Брианна.

Мужчина слабо улыбнулся.

– Полагаю, вы и ваш муж понимаете в этом больше меня.

Брианна подтащила к себе стул и опустилась на него, жестом велев мужчине сделать то же самое. Он повиновался, и в падающем из окна свете Брианна увидела на его скулах щетину. Форма скулы, переход к виску и глазница показались ей знакомыми. «Ну еще бы», – ошеломленно подумала она.

– Он знает, кто он такой? – спросила она у Роджера.

И лишь тогда заметила, что на костяшках правой руки у него алеет кровь. Роджер кивнул.

– Я сказал ему. Хотя вряд ли он мне поверил.

Кухня всегда была средоточием надежности и уюта, в ее окно мирно светило осеннее солнце, а на плите «Ага» висело полотенце в бело-синюю клетку. Но сейчас она казалась Бри чужой, словно обратная сторона Юпитера; она потянулась за сахарницей и вряд ли удивилась бы, если бы ее рука прошла сквозь посуду.

– Сейчас я более склонен поверить во все, что узнал, чем три месяца назад, – холодно заметил мужчина, и в интонациях его голоса Бри послышался слабый отзвук голоса отца.

Она яростно тряхнула головой, чтобы прийти в себя, и сказала вежливым тоном домохозяйки из сериала:

– Хотите кофе?

Его лицо просветлело, и он улыбнулся, обнажив изъеденные кариесом кривоватые зубы.

«А какими им еще быть, – подумала Брианна, – в восемнадцатом веке дантисты были так себе». При мысли о восемнадцатом веке она вскочила на ноги и воскликнула:

– Ты! Это ты повесил Роджера!

– Да, – не смущаясь, признал он. – Но я не хотел. А если он решит еще раз ударить меня за это, то пусть. Но…

– Я ударил тебя за то, что ты напугал детей, – холодно заявил Роджер. – Повешение… о нем мы поговорим чуть позже.

– И это говорит священник, – слегка удивившись, заметил мужчина. – Впрочем, немногие священники флиртуют с чужими женами.

– Я… – заговорил было Роджер, но его прервала Брианна.

– Да я сама сейчас тебе врежу! – заявила она, в упор глядя на мужчину.

К ее раздражению, он зажмурился и, напрягшись, подался вперед.

– Ладно, бей, – процедил он сквозь стиснутые губы.

– Лучше не по лицу, – посоветовал Роджер, показывая оцарапанные костяшки пальцев. – Пусть он встанет, и врежь ему по яйцам.

Уильям широко распахнул глаза и с упреком посмотрел на Роджера.

– Думаешь, ей нужны советы?

– Думаю, нужно двинуть тебе в зубы, – сказала она ему, но вместо этого медленно села, не сводя с него глаз, глубоко вздохнула и почти спокойным тоном потребовала: – Рассказывай.

Он осторожно кивнул и слегка поморщился, коснувшись синяка на скуле.

«Сын ведьмы, – внезапно подумала Брианна. – Знает ли он об этом?»

– Ты, кажется, предлагала кофе? – с толикой мечтательности в голосе спросил Уильям. – Я сто лет не пил кофе.

* * *

Кухонная плита его прямо-таки очаровала, он прижался к ней спиной, ежась от удовольствия.

– Пресвятая Дева. Чудесная вещь, – выдохнул он и прикрыл глаза, с радостью впитывая тепло.

Кофе он назвал неплохим, но недостаточно крепким. Брианна мысленно согласилась с ним, когда узнала, что он привык к кофе, которое булькает на костре несколько часов, а не снимается с огня сразу после того, как закипит. Он извинился за свое поведение, сказав, что давно уже нормально не ел, хотя его манеры, в общем-то, были безупречны.

– Чем же ты кормился? – спросил Роджер, глядя на стремительно уменьшающуюся горку бутербродов с арахисовым маслом и джемом.

– Сначала воровал еду из домов, – признался Баккли. – Потом я узнал, как дойти до Инвернесса, и какое-то время сидел на обочине, с удивлением глядя на огромные рычащие штуковины, едущие мимо меня. Я, конечно, видел машины по дороге на север, но, когда они со свистом пролетают рядом – это другое дело. В общем, я сидел у церкви на Хай-стрит, потому что хотя бы знал это место, и думал попросить у священника хлеба, но получил гораздо больше, буквально не сходя с места. Веришь ли, я, мягко говоря, удивился, – доверительно наклонившись к Брианне, сказал он.

– Верю, – пробормотала она и, выгнув бровь, спросила у Роджера: – Старая высокая церковь Святого Стефана?

– Да, старая церковь на Хай-стрит, не англиканская. До того как она стала Старой или объединила прихожан с церковью Святого Стефана. – Он повернулся к Уильяму Баккли. – Так ты поговорил со священником? С доктором Уизерспуном?

Баккли кивнул – рот его был набит едой.

– Хороший человек. Вышел ко мне. Спросил, нуждаюсь ли я в чем-нибудь, я сказал «да», и он направил меня туда, где дают еду и ночлег. Это место называется Обществом помощи, они и в самом деле занимаются благотворительностью.

В Обществе помощи ему дали одежду – то, что было на нем, превратилось в лохмотья – и помогли найти работу на молочной ферме за городом.

– Так почему же ты не на этой ферме? – поинтересовался Роджер.

– Как ты попал в Шотландию? – одновременно с ним спросила Брианна.

Они замолчали, жестами предлагая друг другу продолжать, но Уильям Баккли махнул им рукой, поспешно прожевал то, что было у него во рту, несколько раз сглотнул и запил кофе.

– Матерь Божья, эта штука вкусная, но застревает в горле. Значит, вы хотите знать, почему я сейчас сижу на вашей кухне, ем вашу еду, а не лежу мертвым в ручье в Северной Каролине?

– Раз уж ты это упомянул, почему бы тебе не начать рассказ с Северной Каролины? – сказал Роджер, подавшись вперед.

Баккли кивнул, откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и принялся рассказывать.

* * *

Они голодали в Шотландии, как и многие после Каллодена, и он едва наскреб денег, чтобы уехать вместе с женой и маленьким сыном в Америку.

– Знаю, – сказал Роджер. – Это меня ты просил спасти их там, на корабле. В ночь, когда капитан приказал сбросить больных за борт.

Баккли посмотрел на него, зеленые глаза изумленно расширились.

– Ты? Я не разглядел тебя тогда в темноте, да и был сам не свой от отчаяния. Если бы я знал… – Он умолк и покачал головой. – Но что сделано, то сделано.