Например, молодая хозяйка. Ее эмоции, мысли, ее свет мягкий, как объятия Вселенной, и такой же, как она, бесконечный.

Тот, кто заключил Химеру в физическую оболочку Замка, установил жесткие правила. Своего рода ошейник, призывающий Хаос к Порядку. Нельзя менять форму по своему желанию. Нельзя вмешиваться в жизнь постояльцев без прямого приказа. Нельзя докучать хозяевам. Нельзя копаться в их желаниях. Нельзя. Нельзя. Нельзя…

После появления молодой хозяйки оказалось, что кое-что можно, и даже нужно. Цепи прошлого сгорели в тепле, исходящем от этого человеческого существа, и внезапно стало наплевать на многие из запретов. Главное – угодить ей.

Счастье? Если бы Сущность знала о таком понятии, она бы именно так и назвала место, в котором пребывала после появления хозяйки.

А вот терпкие нотки недовольства, исходящие от гостей, которых торопливо эвакуировали из Замка, были неприятны.

Как и тревожные всполохи некоторых из человечков, обитающих в Замке постоянно.

Боль молодого талантливого мага, с которым Сущность напрямую «общалась» каждый день (если их взаимодействие можно назвать общением), будоражила что-то темное. А когда горечь физического дискомфорта перебил запах гниющей плоти, что исходил от крадущейся на цыпочках смерти, заглушил панику молодой хозяйки, Сущность забыла о том, что она Химера, порождение бесконечного Хаоса, и впервые ощутила страх.

Она долго ждала приказа от хозяйки. Один малюсенький намек, и Химера со всем разберется, но никто не дергал за магические нити, а горечи и страха становилось все больше, и больше, и больше, пока, наконец, они не вытеснили все остальное. Химеру это не устраивало категорически. Она уже успела привыкнуть и к теплу, и ко вкусным эмоциям, и к свету. И главное, к молодой хозяйке. Что будет, если ее не станет? Придет кто-то новый…

Привязанность и любовь – это не те понятия, с которыми может быть знакомо порождение Хаоса, но Химера внезапно осознала: она точно знает, что это такое. И с осознанием лопнула последняя цепь. Из тех, которой когда-то ее привязали к этой физической форме. Свобода быть собою. Свобода быть везде. Свобода быть всегда. Но больше всего на свете Химера хотела остаться Сущностью Замка, которым управляет маленькая и теплая хозяйка.

Боже мой! Как же не хочется умирать! Не в принципе, а прямо сейчас, от рук безумного фанатика, молодой, на пороге счастья. Счастья, которое я и распробовать-то толком не успела. Понюхала только что… Хотя и этого хватило, чтобы закружилась голова.

Внезапно Яков замолчал. Нет, не так. Сначала я ощутила навалившуюся на меня тишину и испугалась, что это и есть так называемая тихая поступь смерти. Когда весь мир замирает, чтобы услышать последний выдох умирающего. Без особой надежды, скорее из любопытства, которое даже на пороге смерти не подвело меня, я скосила взгляд в сторону своего убийцы и тихо вскрикнула.

Тот стоял в нескольких шагах от пульта управления, выпучив глаза – того и гляди из орбит выскочат – и растопыренными, скрюченными пальцами царапал куртку на своей груди. Рот его был широко распахнут, как если бы он не мог вздохнуть… или будто ему что-то встало поперек горла, напрочь лишив дыхания. Надеюсь, что этим «чем-то» была его собственная злобная глупость.

И да. Если меня кто-то спросит, я желала ему смерти, бешено, изо всех сил. Но когда у Якова из горла хлынула кровь, я почему-то испугалась. Правда, перепугалась до чертиков. А кровь текла из ушей, из глаз, из ноздрей, капала с кончиков пальцев… Будто мысли и в самом деле были материальны, и высшие силы, может быть, даже Бог, все же услышали меня…

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, фанатику недолго осталось. Думаю, те тихие шаги смерти, которые я услышала несколькими минутами раньше, и вправду были ее шагами. Вот только шла она не за мной.

Ирония судьбы. Человек, меня убивший, умрет раньше меня. Почему я была уверена в том, что Якову удалось убить меня? Все просто: я видела не весь зал отражений, но те узоры, которые захватывал мой взгляд, уже успела покрыть моя кровь. Не знаю, откуда во мне была эта уверенность, но я точно знала: когда круг, нарисованный моей кровью, замкнется, случится взрыв. И я смогу поблагодарить Бога за то, что он раз в жизни услышал меня, лично.

– Твою мать, гра игазу! – яростно грохнуло над моей головой, и я бы рассмеялась от счастья, услышав этот голос, если бы могла рассмеяться. – Ну и денек у тебя сегодня. Два похищения и попытка убийства – и все до ужина. Книга Гиннеса нервно курит в сторонке, горе ты луковое.

– Не смей разговаривать с ВИТАЛИЕЙ в таком тоне. – Это уже не Ромка, это Айк-ли.

В магическом мире есть хоть кто-то, кто не знает о том, кто я на самом деле? И почему они медлят? Хватайте меня скорее, не забудьте Мотьку с Матеушем – и ноги отсюда!

– Заткнись, – огрызнулся Ромка. – Я с этой девчонкой давно знаком. Как хочу, так и называю… – Варя! Гра игазу, я такой кретин! – Осторожно ступая, стараясь не задеть подошвами ботинок ни одного рисунка на полу, вампирский герцог подошел ко мне и присел на корточки. – На рецепцию позвонил твой дед, сказал, что тебя держат в заложниках в Зале Отражений… Ты как с ним связалась? – И не меняя тона. – Я идиот! Нашел, о чем спрашивать. Дай ручку… – Роман лизнул мое запястье. Второе. Побледнел. Сглотнул, шипя от… Не знаю, почему он шипел на самом деле, но внутренний голос подсказывал, что от ГОЛОДА. – Прости, не могу тебя прямо сейчас отсюда унести. Ты часть заклинания. Испугалась?

Испугалась ли я? Нет. Это же Ромка. Он просто мне кровь останавливал, и неважно, что при этом в его глазах черным огнем горела ярость и тоска. Хотела пожать плечом или головой качнуть, на худой конец улыбнуться, но проклятая «святая вода» еще не прекратила своего действия.

– Она говорить не может, идиот! – язвительно заметил Айк-ли. – Подонок ее обколол чем-то.

Мой взгляд метнулся к Якову, в отличие от моего, его тело все еще кровоточило. И – о, ужас! – кровавые змейки вновь устремились к разрушительному финалу. Я мысленно застонала от безысходности. Нет! Нет! Если где-то есть высшие силы – я всю свою жизнь, как настоящий человек, верила в Бога, – то самое время понять: эй, друг, ты сильно перебарщиваешь со мной! Я не Иов. Я не выдержу… Я…

Айк-ли проследил за моим взглядов и сначала щелкнул языком, по всей вероятности, досадуя на