– Рысенька, девочка моя, как ты? – ласковый, хриплый и встревоженный шепот словно спустил невидимый крючок внутри, и, оказавшись на коленях Рэма, я беззвучно заплакала, выпуская все мутные эмоции с момента, как оказалась в этом жутком ангаре.

Слезы лились, я давилась сухими рыданиями, а Рэм бережно держал, укачивал, гладил по голове и бормотал что-то утешительное и жутко нежное, от чего плач пошел по второму кругу, но уже от облегчения и щемящего чувства в груди, от которого сердце заходилось в сумасшедшем стуке. Слабыми, но уже подчиняющимися мне пальцами я цеплялась за плечи Рэма, не обращая внимания на грязь на его коже, прижималась к теплой груди и не могла поверить, что все закончилось, за моим прошлым дверь окончательно закрыта. Мне было даже все равно, жив Осокин или нет. В данный конкретный момент значение имел только Рэм, его теплые руки и успокаивающий голос.

После выплеска эмоций навалилась усталость, я пригрелась, веки налились свинцом. Смутно помню, как внезапно ангар наполнился голосами, и некоторые я даже узнала – вроде Женька и Андрей. Потом меня подняли и куда-то понесли, куда – мне было все равно, лишь бы Рэм не отпускал. Уже позже, через несколько дней, когда я пришла в себя и окончательно оправилась от последствий неудавшегося похищения Осокина, мой барс рассказал окончание всей этой истории. Что некроманту на закрытом суде среди своих вынесли приговор о высшей мере, да еще и на том свете назначили охранника, чтобы не мог пакостить. Вампиров, убивших мою семью, Осокин в самом деле выпустил с помощью хитрых амулетов, которые самоуничтожились со смертью кровососов. А ритуал переселения душ он собирался провести с помощью мумифицированного сердца своей возлюбленной, неведомо каким образом ухитрившись сохранить его еще с первой попытки воскрешения. Мой локон он украл из тумбочки матери – Осокин входил в состав вызванного после трагедии патруля некромантов, к сожалению.

Вересников признался, что с помощью картин мог управлять сознанием людей, которые были там изображены, подмешивая в краски остатки их волос или крови и проводя специальный ритуал. То есть заставить их сделать то, что изображалось на картине: внушить мысли о самоубийстве, например, или влюбить кого-то в нужного человека, и много чего еще. Как, например, на своей незаконченной последней картине: Осокин заказал ее в расчете внушить мне любовь к нему, чтобы я сама пришла к некроманту. Заговорил Кирилл после того, как я подтвердила наличие темной магии в его картине из той мастерской, которую нашел Женька, и этого же запаха в квартире Смирнова. Ну а умельцы из конторы ведьмака-следователя залезли в комп бизнесмена, выпотрошили его и таки нашли где-то там переписку с тем же Вересниковым насчет картины жены Смирнова. Он знал о любовнике и решил таким оригинальным образом отомстить неверной жене. Ну и в баре Андрюха успел подмешать настоечку Василисы и записать признания бизнесмена прежде, чем сорвался на помощь мне и арест Осокина. Понятное дело, что безнаказанными оба не остались.

Но все это было позже. Пока же меня доставили домой – путь назад в машине Рэма я не помнила, провалилась в забытье, полусон-полуобморок, и пришла в себя только уже в его квартире под встревоженный писк Найдены, которая забралась ко мне на кровать и беспокойно тыкалась мордочкой в мое лицо. Я была такой слабой, что ни раздеться, ни тем более помыться сама не могла, и Рэм ухаживал за мной с заботой, от которой перехватывало дыхание и слезы снова наворачивались на глаза. Устроил в кровати, покормил с ложечки лично приготовленным ужином, строго запретил вставать лишний раз и вызвал своего знакомого целителя, который приехал очень быстро.

– Сильное энергетическое истощение, – вынес он вердикт после осмотра. – Много сна, полный покой, хорошее питание и исключительно положительные эмоции, – выдал целитель рекомендации по лечению. – Восстановится где-то через недельку, девочка сильная и здоровая. – Он ободряюще мне улыбнулся.

А потом, вечером, Рэм не отходил от меня, и я так и уснула, уткнувшись ему в бок и наконец-то чувствуя себя в безопасности. Рядом, свернувшись пушистым клубочком, спала и трогательно мурлыкала во сне Найдена.

Этим же вечером, квартира Жени

После насыщенного дня, поимки Вересникова и тех страшных минут, когда он не знал, что с Аленой и где она, Женька возвращался домой усталым, голодным и каким-то опустошенным, что ли. Рэм успел вовремя, и ритуал не состоялся, но в процессе объяснения Осокину, насколько тот не прав, барс слегка перестарался и серьезно покалечил некроманта. Впрочем, так тому и надо, все равно в живых ему недолго оставаться. С Аленой тоже вроде все было в порядке, Рэм почти сразу увез ее домой, как появился Андрей с группой поддержки из контролирующих органов некромантов. И сейчас Женька ехал домой. По пути запоздало вспомнил, что не позвонил Анютке, и та наверняка беспокоится, и Лис очень надеялся, что своенравная рыжая не взбрыкнет и не уедет к маме – ключи от своей квартиры он утром ей выдал, с толстым таким намеком. Что удивительно, сама Аня тоже не звонила и не писала. Это немножко беспокоило Женьку, но он упорно гнал настойчивое желание все-таки позвонить и узнать, дома ли лисица. Приедет и узнает. Даже самому себе он пока не признавался, что… боится не найти дома Аню. Наверное, этот страх потерять близкого человека еще долго будет в нем сидеть и придется как-то с ним справляться.

Подавив вздох, Лис вырулил на Садовую и через некоторое время припарковал машину рядом с домом. Опять порадовался, что окна квартиры выходят во двор, а не на улицу, потом сердито одернул себя и поспешил выйти из машины. Хотелось принять горячий душ, а еще лучше ванну, опрокинуть пару глотков коньяка и съесть на ужин что-нибудь вкусное, можно даже заказать на дом. Где-то в глубине души еще было не очень приятно и привычно видеть Алену на руках другого мужчины…

Женька быстро поднялся до квартиры и с удивлением и радостью обнаружил приоткрытую дверь – дома кто-то был. Хотя почему кто-то. Лис тихо улыбнулся, вошел, аккуратно прикрыв за собой дверь, снял куртку. Нос сразу уловил божественный запах жареного мяса, и рот наполнился слюной. А когда на пороге коридора появилась Аня, такая домашняя в пушистом халате и с небрежно собранными в хвост волосами, глядя на него с немного застенчивой улыбкой на лице, Женька вдруг понял, что хочет видеть ее вот так каждый день. Уютную и родную, близкую.

– Я ужин сделала, будешь? – произнесла она, прислонившись плечом к косяку. – Не звонила тебе, подумала, раз не приехал – дела были… – добавила лисица, словно оправдывалась.

– Анька, – перебил ее Соколинский, и его улыбка стала шире. Он шагнул к девушке и притянул к себе, стянув резинку и запустив пальцы в рыжие пряди. – Лисенок мой хозяйственный, – чуть тише добавил он и коснулся губами макушки, прикрыв глаза.

Женька был дома. Рядом с той, кто в самом деле ему нужен и которая ждала его с самого детства. Кажется, Рада права была и не той девушке ему следовало колечко дарить. Лис хмыкнул, крепче прижав к себе замершую Аню. Конечно, сначала рыжей надо получить диплом, это без вариантов, ну и колечко он купит другое, то, которое наверняка понравится его лисичке. Но все это потом, потом – сначала ванна и вкусный ужин после сложного дня.