Итак, Сара испугалась, и у нее были на то причины. Теперь ей нужно было постараться, чтобы сохранить рассудок.

Но чаще всего она оставалась равнодушной ко всему. Внутри Сары образовался огромный черный омут, заполненный маслянистой, как нефть, субстанцией, булькающей и неизменно голодной. Сара бросала в «нефть» воспоминания и с каждым годом теряла частицу себя.

Ей исполнилось четырнадцать лет. Но у нее было ощущение, словно она жила целую вечность. Сара чувствовала себя старой. Она встала с кровати, оделась и вышла из комнаты.

От Кэтти давно ничего не было слышно. Сара приготовилась бросить воспоминания о ней в свой черный омут, но медлила, ждала неизвестно чего. Возможно, Кэтти появится и даже принесет ей кекс. Кэтти делала для нее все возможное, и Сара знала об этом. Она понимала, какая борьба происходит в сердце женщины-полицейского. Борьба с желанием стать ближе. Да, Кэтти не позавидуешь, думала Сара.

Был чудесный день. Ярко светило солнце, но дул прохладный ветерок, поэтому сильной жары не ощущалось. Сара закрыла глаза и запрокинула голову, чтобы насладиться теплом. Громкий, настойчивый сигнал автомобиля вывел ее из задумчивости. Сара нахмурилась и посмотрела на улицу. Она сидела около забора, окружавшего приют, вдали ото всех. Улица находилась справа от нее. Там-то и стоял автомобиль. Какая-то голубая дерьмовая тачка. На пассажирском сиденье маячил силуэт.

Вновь раздался сигнал, теперь Сара знала наверняка, что это вызывают ее. «Интересно, — размышляла она, — может, это Кэтти? Нет, у Кэтти „тойота“». Сара встала и подошла к забору вплотную. Она внимательно посмотрела в грязное окно автомобиля.

Сара была почти уверена: в автомобиле сидит молодая женщина… Как только Сара увидела лицо этой женщины, кровь застыла у нее в жилах. «Тереза!» Сара остолбенела от ужаса. Она не могла пошевельнуться. Ветер трепал ее волосы.

Тереза стала старше. Ей, наверное, уже двадцать один.

Но это Тереза — нет никаких сомнений… Плачущая, испуганная и несчастная.

За Терезой Сара разглядела тень. Тень двинулась, и Сара увидела лицо, расплющенное маской из чулка. Узнала ухмылку.

Сара стояла над пропастью, взмахивала руками, чтобы удержать равновесие, а из глубин ее огромного черного омута что-то поднималось на поверхность. Это… голова Бастера, мертвого Бастера, мама с пистолетом в руке… Она продолжала балансировать, но…

Сара возвела глаза к безоблачному небу и неистово закричала.

Прошло какое-то время.

Сара проснулась от восторга: надо же, она сохранила рассудок. «А что тут хорошего? — вдруг подумалось ей. — Может, здравый ум переоценивают?» Ее запястья были пристегнуты ремнями к койке. Ноги — тоже. Обычная койка, такие в больницах бывают. При этой мысли Сара усмехнулась.

«Они мне что-то вкололи. Классно! Я чувствую себя счастливой и в то же время хочу покончить с собой. Да, наверняка что-то вкололи».

Сара однажды уже просыпалась здесь, после того как ей приснился страшный сон, который, ей-богу, она никак не могла выкинуть из головы. Сара хихикнула и вновь потеряла сознание.

Она сидела на кровати и обдумывала способы. Два дня назад Сару освободили от ремней и закрыли на ключ, но особо пристально за ней не наблюдали. Она получала лекарства, притворялась, что пьет их, и ее оставляли в покое, чему она несказанно радовалась. У нее было время, чтобы спланировать самоубийство.

«Как же самой себя убить? Надо что-нибудь придумать».

Этому они не могли помешать.

Сара долго думала и в конце концов поняла, что сначала необходимо выбраться из больницы. Здесь ей не дадут умереть. Досадно, но ничего не поделаешь.

Она должна была убедить врачей, что окончательно пришла в себя и готова вернуться… (закатите глаза, чуваки!) вернуться в здоровую среду приюта. Ничего страшного. Это будет совсем не трудно. За ней не так пристально наблюдают, чтобы разгадать ее намерения.

Сара вернулась в приют неделю спустя. Тощая Дженет обрадовалась ей и улыбнулась. А Сара, представив, как Дженет натыкается на ее труп, висящий на веревке, улыбнулась в ответ.

В спальне Сара обнаружила на своей койке новенькую девочку. Сара объяснила новенькой положение вещей: сломала ей указательный палец и вместе со всеми шмотками толкнула на середину комнаты. Сара особо не свирепствовала. Девочка не могла знать прописной истины: нельзя связываться с Сарой. Она взглянула на рыдавшую новенькую, которая нянчила свой палец, и подумала: «Ну, теперь ты в курсе». Затем легла на койку и выкинула девочку из головы. Более важные мысли беспокоили ее. Такие, как смерть.

Прошло несколько часов. Сара все еще размышляла о смерти, когда к ее койке приблизилась очень взволнованная девочка. Она подобострастно смотрела на Сару.

— Чего тебе? — спросила Сара.

— Письмо, — робко произнесла девочка.

Сара нахмурилась:

— Мне?

— Угу.

— Давай сюда.

Девочка протянула Саре белый конверт и убежала.

Сара уставилась на него и по обманчивой простоте белой бумаги поняла: «Это от Незнакомца».

Она хотела выбросить письмо, не открывать совсем. «Имею право». Но, проклиная себя, Сара все же разорвала конверт. Внутри был единственный белый лист. Письмо, распечатанное с компьютера. Безликое и такое же зловещее, как и написавший его.

Поздравляю тебя с прошедшим днем рождения, Сара!

Ты помнишь мой первый урок о выборе? Если помнишь (а я уверен: помнишь), тогда воскреси в памяти обещание, которое я дал твоей маме. Ты знаешь, что я его сдержал. Подумай об этом, когда будешь читать дальше.

С Терезой все в порядке. Не скажу, что прекрасно: честно говоря, она немного не в себе (хандрит), но она здорова. Мы вместе уже около трех лет. Она мечтает еще раз увидеться с тобой; да я и сам не прочь. Но ваша встреча не состоится, пока ты находишься в приюте. Дай нам знать, как только попадешь в приемную семью, и мы свяжемся с тобой.

Подписи не было.

Незнакомец специально так написал. Непосвященный, случайно прочитавший письмо, сочтет его любопытным, но безопасным. Сара поняла, что́ Незнакомец хотел сказать. Он знал, что она поймет.

«Тереза жива. И останется в живых до тех пор, пока я делаю то, о чем он написал. Он хочет, чтобы я вновь оказалась в приемной семье и ждала».

В последнее время Сара всячески сопротивлялась, когда ее хотели отправить в приемную семью. Впрочем, она знала: если передумает, ей нужно всего лишь поставить в известность Дженет и улыбаться, когда объявятся потенциальные родители. Она хорошенькая, и она девочка, семейные пары всегда хотели взять ее на воспитание в надежде впоследствии удочерить.

И вдруг ей в голову пришла одна мысль, нежелательная. «Что же случится с ними? С теми, кто возьмет меня к себе?»