Немая сцена длилась, наверное, минут десять. Дело кончилось тем, что достигли взаимопонимания в одном: прервать совещание и разойтись для обдумывания ситуации. Все участники расходились понурив голову, и, пожалуй, это была уже – пусть мне простят такой новый термин суровые театроведы! – «ходячая немая сцена». Поскольку коридоры были длинными, а группы представителей расходились одна за другой, то все это в какой-то степени напоминало с виду похоронную процессию.

Пожалуй, лишь у одного участника совещания играла плохо скрываемая улыбка, так как он знал, что принцип единогласия в конечном счете возьмет верх. Им был Лео Пасвольский, который являлся как бы мозговым центром Государственного департамента США по проблемам, связанным с ООН.

Несколько новых встреч «Большой пятерки» в ходе конференции оказались напряженными. Такое напряжение возрастало постепенно. Оно достигло пика, когда четко выявилось, что американо-английскую позицию по вопросам разделения полномочий Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи нельзя примирить с мнением Советского Союза до тех пор, пока одна из сторон не отступит.

Было ясно, что президент Трумэн дал идущие вразрез с ялтинскими решениями директивы делегации США. Перемены в действиях Вашингтона сразу же почувствовали все участники конференции.

Особенно усердствовал входивший в состав делегации США член конгресса – Артур Ванденберг. Он был достаточно влиятельной фигурой в американской политической жизни: Ванденберг возглавлял республиканскую оппозицию в сенате.

Советская делегация вновь высказала категорическое мнение:

– Измором нас взять нельзя. Надо перестать навязывать нам внутренние нормы работы американского конгресса. ООН – международная организация, и ее Устав должен быть приемлем для всех государств, в том числе и для Советского Союза.

Только после этого противники вето отступили.

Лед тронулся и в связи с обсуждением полномочий Генеральной Ассамблеи, хотя «арьергардные бои» делегация США еще вела. Стала вырисовываться применительно к Генеральной Ассамблее компромиссная формула, согласно которой она, Генеральная Ассамблея, могла обсуждать любой вопрос, но не принимать обязательных решений для государств – членов ООН. Это уже приближало договоренность.

Все участники стали веселее. Появилось больше добродушных шуток. Кто-то из делегатов, имея в виду договоренность по Уставу, сказал так:

– Звезда, которая раньше только мерцала, теперь светит устойчивым светом.

Через несколько дней политическая погода на конференции изменилась. Появилась статья 10 главы IV Устава ООН, ограничивающая полномочия Генеральной Ассамблеи выработкой лишь рекомендательных, не имеющих обязательной силы решений. В итоге вопрос о вето решили так, как предусматривалось договоренностью в Крыму.

Острый оборот приобрело обсуждение на конференции в Сан-Франциско вопроса о международной опеке, об определении статуса подопечных территорий, то есть ряда бывших колониальных владений, управление которыми осуществлялось ранее в соответствии с мандатом Лиги Наций. Решение этого вопроса имело особое значение в свете нового подъема национально-освободительного движения в колониальных и зависимых странах в годы Второй мировой войны.

Советский Союз исходил из своей принципиальной позиции в пользу предоставления независимости колониальным странам и народам. Западные державы, особенно Англия, в общем следовали линии на сохранение системы колониального господства. Впрочем, подход США отличался заметным своеобразием. Вашингтон склонялся рассматривать колониальные империи в том виде, в котором они исторически сложились, как анахронизм, и не делал секрета из того, что у него не вызвал бы печали постепенный их «демонтаж». Монополистический капитал США рассчитывал, что в результате этого перед ним будут открыты новые возможности, включая политические.

В ходе обсуждения вопроса о подопечных территориях представители США держались по отношению к советским представителям предупредительно, подчеркивая, с учетом принципиальной позиции СССР, ту мысль, что колониальные державы похозяйничали в своих владениях и хватит с них. Во всяком случае, старые хозяева могут потесниться. В частности, в упомянутой беседе Стеттиниус не скупился на саркастические выражения по адресу этих держав, которые и сами, по мнению Вашингтона, должны понять, что времена изменились и что с колониями им придется распрощаться.

Проблемы колониальных территорий и их предстоящую судьбу мне не раз пришлось обсуждать с Гарольдом Стассеном, отвечавшим за этот участок работы в американской делегации. На эту тему беседовали с ним и члены советской делегации послы А.И. Лаврентьев и К.В. Новиков.

Стассен был одним из влиятельных деятелей верхушки Республиканской партии. Он часто и смело выступал с критикой политики демократов. Главное внимание при этом он уделял сопоставлению позиций двух основных партий страны в вопросах внутренней жизни, стараясь показывать преимущества политики республиканцев по сравнению с курсом демократов. И это вполне естественно. Как одна, так и другая партия всегда старались найти слабые стороны у своих оппонентов прежде всего в делах внутриамериканской жизни. Стассен среди республиканцев считался одним из наиболее опытных политиков, к тому же человеком незаурядного ума.

В своих выступлениях он приобрел значительный опыт, а его победа на выборах губернатора штата Миннесота была обеспечена именно умением и ловкостью, с которыми он наносил удары по своему сопернику-демократу.

В тот период у него не было контактов с советским посольством в Вашингтоне, тем более что Стассен по соображениям высокой политики к Рузвельту и его политическому курсу относился демонстративно негативно.

Наше знакомство с этим деятелем состоялось после его пребывания на посту губернатора штата Миннесота и уже после кончины Рузвельта. Впервые я встретился с ним в Сан-Франциско на конференции. Американская делегация включала представителей обеих крупнейших партий США: в нее входили и демократы, и республиканцы. Делегация была довольно многочисленной. Правда, Стассен не входил в основной состав делегации, но его считали одним из главных ее советников.

Мы, советские представители, видели, что не только на пленарных заседаниях конференции, но и в ее комитетах, в том числе в руководящем комитете, Стассен неизменно присутствовал. Его внушительная фигура – а роста он был высокого, телосложения плотного – неизменно виднелась позади первого ряда делегации на всех заседаниях. Всегда с блокнотом в руке, он вел свои записи. В перерывах довольно свободно общался с представителями других государств. Мы заметили, что ему явно поручалась роль высокого ранга связного, который обязан поддерживать контакты с представителями Советского Союза и обсуждать некоторые вопросы по существу.

Руководство делегации США желало, чтобы с советскими представителями поддерживал связь авторитетный американский деятель. Вот и получалось, что те деловые контакты, которые он установил, оказались полезными и продуктивными для обеих сторон. Глава делегации США Стеттиниус непрерывно давал ему поручения что-то обсуждать с советскими дипломатами.