Такое отношение к драконам лежало глубоко в подсознании, и никакие приказы, отданные войскам Федерации, никакие дисциплинарные взыскания не могли исправить подобное положение. Это чувство оказалось сильнее и еще меньше зависело от логики, чем любое аналогичное противостояние на Земле: белые против черных, неевреи против евреев, римляне против варваров – и так далее, и тому подобное. Сам офицер, отдававший соответствующий приказ, не был способен правильно воспринимать ситуацию, ведь он родился не на Венере. Даже первый политический советник губернатора, умный и проницательный Стэнли Бэнкфилд, не мог до конца понять, что невозможно добиться нормальных отношений с драконами, если (образно выражаясь) похлопывать их по головке и разговаривать с ними свысока.

Эта ситуация сложилась из-за двух серьезных инцидентов, случившихся в самый первый день войны. В Нью-Лондоне один дракон – тот самый, которого Дон застал за чтением бюллетеней «Таймс», – серьезно пострадал от огня лучемета, хотя и не был убит. Он был совладельцем местного банка, и ему принадлежало множество ториевых рудников. Более печальное происшествие случилось в Куи-Куи: там ракетой убило дракона. Она попала в открытый в этот момент, на его беду, рот. И этот дракон оказался родственником аборигенов, происходящих по прямой линии от Великого Яйца.

Впрочем, все эти случаи не вызвали прямой враждебности со стороны таких высокоразвитых существ, как драконы, каждое из которых было не слабее, скажем, трех носорогов или среднего танка. Псевдоящеры не были воинственны, и человеческие обычаи ведения войны никогда не были частью их культуры: они достигали своих целей иными способами.

Всякий раз, когда по своим обязанностям Дону доводилось вести беседу с аборигенами, он спрашивал их, не знакомы ли они с его другом Сэром Исааком, называя, разумеется, настоящее имя дракона. Дон обнаружил, что даже те, кто не знал Сэра Исаака лично, хотя бы слыхали о нем. Еще он заметил, что знакомство с почтенным драконом поднимает его собственный престиж. Тем не менее Дон даже не пытался передать Сэру Исааку весточку: какой смысл просить его о переводе в Космическую гвардию, если самой Гвардии больше не существовало.

Дон несколько раз пробовал разузнать, что сталось с Изабел Костелло. Он расспрашивал беженцев, драконов, бойцов Сопротивления, которых становилось все больше и которые свободно проникали в тылы противника. Но девушку найти так и не удалось. Как-то раз Дону сказали, что она находится в лагере на Восточной косе; по другим сведениям, ее вместе с отцом депортировали на Землю, но ни один из этих слухов не подтвердился. В сердце к нему закралось неприятное подозрение, что девушка погибла во время первого нападения.

О кольце Дон не думал – он печалился о самой Изабел. Хотя и терялся в догадках, что же это такое за кольцо, если из-за него за ним гонялись от планеты к планете. И, не найдя ответа, решил, что Бэнкфилд, несмотря на свой опыт и высокое положение, просто ошибся и что самой ценной вещью была обертка, а сотрудникам МБР не хватило мозгов разобраться во всем этом деле. Вскоре Дон совсем выкинул это из головы. Кольцо исчезло, и на этом все кончилось.

А его родители на Марсе? Что ж, всему свое время. Когда-нибудь война кончится, космические перелеты возобновятся, а пока нет смысла расстраиваться.

Его рота в этот момент была рассредоточена на четырех островках к юго-юго-западу от Нью-Лондона; они стояли там лагерем уже третий день. Пожалуй, еще ни разу отряд не задерживался на одном месте так долго. Дон, прикомандированный к штабу, находился на том же острове, что и капитан Марстен. Сейчас он дремал в гамаке, натянутом между двумя деревьями в зарослях ведьминой метлы.

Штабной вестовой разбудил Дона, встав на безопасном расстоянии и резко дернув гамак за веревку. Дон мгновенно проснулся и схватился за нож.

– Спокойно! – велел ему посыльный. – Старик хочет тебя видеть.

Дон в ответ высказал предложение о том, как капитану следует поступить со своим приказом, и бесшумно соскользнул на землю. Затем сложил гамак и сунул его в карман. Сетка хотя и весила каких-то четыре унции, но недешево обошлась Федерации. Дон обращался с гамаком бережно: прежний владелец оказался малость неосторожен, и сетка ему уже была не нужна. Свое оружие Дон захватил с собой тоже.

Командир роты сидел у складного столика под навесом из веток.

Дон подошел поближе и стал ждать. Марстен поднял на него глаза и сказал:

– Тебе, Харви, поручается особое задание. Отправляешься немедленно.

– Поменялись планы?

– Нет, ночью мы пойдем в рейд, но без тебя. Одна важная драконья шишка захотела потрепаться. Вот к ней ты и отправишься. Прямо сейчас.

Дон помешкал:

– Черт побери, командир! Я уж совсем было настроился поучаствовать в заварушке. Давайте я поеду завтра. Драконы – народ неторопливый, время для них ничего не значит.

– Отставить, солдат. Будешь считаться отбывающим отпуск: в распоряжении Главного штаба указано, что ты можешь пробыть там довольно долго.

Дон прищурился:

– Если мне приказано куда-то ехать, это не значит, что я в отпуске. Это просто командировка.

– А ты, Харви, оказывается, настоящий зануда.

– Так точно, сэр.

– Сдай оружие и сними знаки различия. Первую часть пути проделаешь под видом эдакого славного паренька-фермера. Для пущей убедительности подыщи в амбаре какой-нибудь реквизит. Ларсен отвезет тебя на лодке. Все, свободен.

– Есть, сэр! – Уходя, Дон бросил через плечо: – Удачной охоты, капитан.

Марстен впервые за все это время улыбнулся:

– Спасибо, Дон.

Сначала они плыли каналами, такими извилистыми и узкими, что от электроники было не больше толку, чем от невооруженного глаза. Большую часть времени Дон проспал, положив голову на мешок с зерном. Предстоящее задание мало его беспокоило: он был уверен, что тот, кому потребовался переводчик, – кем бы он там ни оказался – явится на рандеву и все ему объяснит.

На другой день они добрались до берега Большого Южного моря, и Дон пересел на борт сумасшедшей посудины, причем это определение в равной степени относилось как к самой посудине, так и к ее экипажу. Плоским блюдцем на реактивной тяге футов пятнадцати в поперечнике управляли два юных экстраверта, не боявшиеся ни людей, ни болот. Надводная часть глиссера была накрыта приземистым отполированным конусом из листового металла, который отражал направленные горизонтально лучи радара вверх или в сторону. Этот колпак не защищал от радарного поиска с воздуха – импульсы, расходясь по конусу, после отражения от колпака возвращались бы обратно прямо туда, откуда они пришли. Но главным преимуществом глиссера была скорость.

Дон лежал пластом на дне лодки, вцепившись в поручни и размышляя о преимуществах ракетного транспорта, а сумасшедшая штуковина тем временем неслась, подскакивая, по водной глади. Он старался не думать о том, что произойдет, столкнись глиссер с топляком или с каким-нибудь крупным морским обитателем. Менее чем за два часа суденышко прошло около трехсот километров, потом замедлило ход и остановилось.