– Девчата! Где Нина Петровна?

– Она, м-м, приболела.

– Клава! В какой она больнице?

– В ЦКБ, – ответила Анастасия Фёдоровна как знающий человек.

Волконский, улыбаясь, подписал меню на день, спустился в гараж.

– Валя? – спросил он у темноты.

– Александр Андреевич! Я тут! – отозвалась Валентина, оказавшись за спиной хозяина.

– Что с Ниной?

– Я…

– Только не говори, что не знаешь! – выкрикнул Волконский.

– Ну почему, знаю, – Валентина потеребила лямки рабочего комбинезона. При этом её накаченная грудь завибрировала.

Волконский едва сдержал стон.

– Она, у неё критические дни. Впервые за жизнь такие болезненные, – в голосе телохранительницы было столько печали, что князь посмотрел на неё другими глазами. Надо же, как переживает за хозяйку! Ба! Да ты, полубаба полуслон, нам совсем не чужая!

– А я только что вернулся из командировки. Был в зоне по приказу, – Волконский задрал голову кверху. – Там, понимаешь, одни мужики.

– Грязные и вонючие! – сказала Валентина, вспоминая своего бывшего.

– Именно так, – Волконский посмотрел на Валю внимательнее. В сумеречном свете, проникающим сквозь щель в дверях, вырисовалась её фигура. Спортивная, подтянутая, упругая, как резина. Волконский улыбнулся пришедшему в голову сравнению. Но дело, шевелящееся в штанах, не требовало отлагательств. Он пустил в ход всё своё обаяние, ни капли не соврав, что впервые толком разглядел Валентину, увидев в ней женщину.

Валя хотела ответить колкостью, как ей это всегда удавалось, но, посмотрев на приоткрытый рот хозяина и просящие глаза, сдержалась. А в следующий момент, когда Волконский хотел уже податься в прачечную к более сговорчивой Клаве, словно прочтя мысли хозяина, Валя впилась в его рот губами.

После вынужденного, якобы лечебного воздержания, Волконский оконфузился. Но и одного проникновения хватило для партнёрши. Валя сдавила его бёдрами, вскрикнула и обмякла.

Волконский поласкал её для приличия и собрался выйти из гаража, звонить доктору, узнавать, в чём дело? Почему у него сработало преждевременно, как у подростка?

Валя, не выпуская хозяина из рук, сняла наполненный презерватив. Незаметно сунула его в термос, заранее поставленный возле ящика с мусором. И, не удержалась. Руки сами собой обхватили шею хозяина.

Волконский тотчас возбудился и продолжил обмен информацией в семейном кругу.

* * *

Нина Петровна в это время искусала губы в кровь. Кто мог знать, что лечение князя затянется на десяток дней. Всё было подсчитано и просчитано. В итоге Нина Петровна просчиталась. Когда теперь представится такая возможность? Пожалуй, никогда.

Зашедший на обход Алик спросил о самочувствии.

– Замечательно. Спасибо, Алик.

Молодой профессор кивнул, улыбаясь.

– Это реакция на отмену гормонального препарата, – заметил он. – Зато теперь ваши шансы забеременеть существенно возросли.

Нина Петровна улыбнулась, слегка качнув головой. Интересно, не себя ли ты предлагаешь в качестве будущего отца ребёнка?

Алик подошёл к кровати. Нина Петровна, продолжая думать об упущенной возможности, всхлипнула. Доктор протянул руку и погладил её по голове. До чего жёсткие волосы! Наверняка, от избытка мужских гормонов. Из профессионального интереса доктор провёл рукой по лицу Нины Петровны, обнаружив лёгкий пушок.

Она лежала, не шелохнувшись. Мысли Волконской были очень далеко. Казалось, сама душа отлетела и блуждала за многие километры от больничной палаты.

– Алик? Это тоже входит в курс лечения? – громом в палате раздался голос Волконского.

Сборная начала сезон с двух начисто провальных матчей. Причём, оба проводила на своём поле в Лужниках. Пашу в обоих матчах выпустили за пять и десять минут до конца игры при разнице в два и три гола. Бураков в одной игре сократил разрыв в счёте, в другой не успел, схлопотав красную карточку.

Чиновник от футбола вызвал главного тренера на ковёр.

– Мы такие деньги бухаем в команду! – разорялся он. – Один Ятранкин во сколько обходится! А ты не можешь мобилизовать игроков!

– Я предлагал свой план игры, – напомнил тренер.

– Да засунь свой план в гудок! – ещё больше разошёлся начальник.

– Твой Бурой нам принёс только штраф от ФИФА! И вышел-то на пять минут!

– Выйди он с начала игры, не было бы причин для штрафа.

– Выйди, зайди! Так всё просто, а?! – начальник подбросил ладонями воздух. – Мы чем будем платить штраф, если не выйдет Ятранкин?

Он намекал на одного из спонсоров сборной. Всё это было правдой. Тренер понимал, но смириться не мог.

– А если он не выйдет на поле, мы не штраф, а премиальные от ФИФА получим!

– Да, да! Огребём лопатой! Который раз тебе говорил, надо реально смотреть на вещи. Одним футболистом игры не сделать. Подбирай команду таких, как Бураков!

Тренер опешил. Он не верил своим ушам. Выходит, ему отдают все полномочия? И он сам теперь сможет подбирать игроков и строить планы игры?

– Ну, чего рот разинул? Прямо как наш вратарь. Давай, работай! Ищи, выдумывай, пробуй!

– И что, за это ничего не будет?

– Да что ты? – всплеснул руками директор. – В крайнем случае, пожурят на тренерском совете.

– Надо понимать, я отставлен?

– Ещё один вопрос, места и в первой лиге не найдёшь! – выкрикнул начальник, брызжа слюной.

Тренер оттёр лицо рукавом, но глаз не опустил.

– Расчётные когда получу?

– Все вопросы в бухгалтерию! Кстати, – начальник ушёл за стол, разложил перед собой какие-то бумаги, – обходной лист начинай заполнять прямо сейчас. Общее собрание, коллегиальное решение, сам понимаешь, формальности.

– Все вопросы к завхозу! – отчеканил главный тренер сборной. Не прощаясь, удалился из кабинета.

– Ну? Что ты будешь делать с такими дуболомами? – спросил чиновник у собственного отражения в зеркале.

Тренер вошёл в раздевалку к команде. Похоже, все знали об отставке. Даже самые ершистые присмирели. Сочувствуют.

Вместо скандала, тренер с улыбкой доложил, что идёт на повышение. Никого не упоминая лично, он заявил о будущем команды.

– Так, ребятушки, скоро будем играть на равных не только с дворовыми клубами, но и с любой сборной. Времена меняются. Скоро за место в сборной надо будет повкалывать за клуб. Новое поколение, не знающее горечи поражения, сделает игру!

Тренер замолчал. Обычно кто-то из команды, чаще всего Ятранкин, задавал каверзный вопрос. На этот раз тишина затянулась.