– Корень отрастет, чудо былиин! А вот наши пальцы вряд ли. Так что их лучше не совать! – сказал Ул.

Он взял Яру под локти, развернул и осторожно прижал к себе. Илья оказался зажат между отцом и матерью, как сыр между кусками хлеба в сэндвиче. Спустя несколько мгновений, нашарив корнем то, что ему было нужно, деревце скользнуло в широкую щель между досками очередной двери и исчезло. Это была разболтанная, с большими зазорами дверь, похожая на дверь сарая.

Ул рванул дверь на себя. Дверь открывалась от себя. Ошибка стоила Улу секунды. Понимая, что иначе не успеть, он крепче прижал к себе Яру и, защищая ее своим плотно сбитым телом, ринулся вперед. За ними успел броситься Долбушин – и все. Дверь сменилась.

– Я эту дверь запомнил! В следующий раз пройдем! – прогудел Рома.

Однако план не сработал. Уже следующая дверь застыла неподвижно, и была она скучная, тяжелая, обитая жестью.

Когда Ул и Яра поднялись на ноги, то обнаружили, что вокруг все изменилось. Потолок и стены исчезли. Под ногами лежал твердый глинистый песок. В песке во множестве зияли дыры, над которыми воздух шевелился и лучи света искажались, как это бывает над потухающим костром. Приближаться к дырам ни Улу, ни Яре не хотелось. Они чувствовали, что дыры таят опасность и как-то связаны с болотом.

Между дырами сквозь слежавшийся песок пробивалась трава, и была она легкая, нездешняя, похожая на ковыль. Другие растения, отдаленно напоминающие орхидеи, с широкими, как паруса, нижними листьями и бугристыми корнями, летали по воздуху. Если они оказывались над дырой – дыра проглатывала их. Но если дыра была не из самых крупных – слышался хлопок, и песок вокруг стягивался. Растение же летело дальше.

– А где Долбушин? Он же тоже прыгнул? – спросила Яра.

Ул осмотрелся. Долбушина рядом с ними не было.

– Не знаю… Он позже вошел. Может, дальше где-то его выбросило?

Яра расстегнула «кенгуру» и проверила, как там Илья. Малыш, причмокивая, сосал пластиковый страховочный карабинчик на «кенгуру». Судя по всему, чувствовал он себя неплохо. Зато Ул уже вовсю пыхтел, вытирая со лба выступивший пот.

– Надышался болотом, и вот выпаривает, чудо былиин… – виновато признался он Яре.

– Мы в Межгрядье? Без нырка? Без пегов? Без болота?

– Ну в болоте-то, пожалуй, мы побывали, – заметил Ул. – Вся эта многоэтажка, по сути, была одно сплошное болото. И все эти дыры с ним связаны. Вон, сосут как пылесос.

Ул отодвинул Яру от крупной дыры, которая из-за внезапного провала изменила форму и из круглой сделалась овальной. Недалеко от них были скалы – стершиеся, составленные из осыпавшихся, наползших друг на друга валунов. Когда-то вся эта масса единомоментно, в виде раскаленной лавы, выдвинулась из земли, остыла и со временем потрескалась. Кратер заполнился водой. Проход между валунами был не виден, но Ул надеялся, что он есть.

– Идем! Я первый, ты за мной! – сказал он.

– Куда мы?

– Туда! Топай за вожаком стада! След в след. Дистанция шагов шесть.

– А если вожак уйдет под песок?

– Если уйдет, то вожак ты!

Яра оценила продуманность плана.

– Сбылась мечта Гая. Можно попасть в Межгрядье прямиком из нашего мира, – сказала она.

Ул промокнул лоб сгибом руки и посмотрел на дрожащие на коже капли пота:

– Гай не сюда хочет. Ему надо за Вторую гряду. А здесь он сварится. И мы, боюсь, сваримся. Идти-то нам не близко. И еще кое-что… – Ул замолк, сомневаясь, стоит ли продолжать. Яра ждала. – Ты ничего странного не заметила?

– Нет.

– А так? – Ул наклонился и положил ладонь на песок.

– Тоже нет, – сказала Яра.

– Всмотрись. Вот песок, а вот моя кожа… Сравни!

Яра сравнила. Рука Ула казалась вырезанной из промокашки.

– Плотность, – сказала она.

– Да. Без пегов мы не приобрели плотности. И здесь мы как призраки. Не совсем, конечно, но что-то в этом роде. А вот Илья, похоже, стал плотнее. Не сердись, но ты словно нарисованная, а он настоящий.

Яра взяла сына за ручку, сравнивая ее со своей рукой. Сравнение, увы, оказалось не в ее пользу. Так вот отчего Илье было так скверно в обычном мире. Он был для него слишком плотным. Но и для Ильи Межгрядье не стало пока домом. Здешние трава, песок и деревья казались реальнее, чем Илья, отчетливее, определенней.

– Да… Он другой… Мне стало тяжелее его таскать, – признала Яра. – Но все равно и он не очень плотный. Он промежуточный. Мы из промокашки, а он из картона.

Ул опять провел рукой по лбу, посмотрел на ладонь и быстро опустил ее, не показывая Яре.

– Идем, промокашка! Надо успеть донести картон до места! – поторопил он и тотчас понял, что едва не проговорился. Яре ничего не стоит превратить его слова в полную фразу «Мы здесь скоро сваримся».

– Вода… – сказала Яра, как-то угадывая, что он имел в виду. – Там будет озеро.

«Но вода окажется слишком плотной, – подумал Ул. – Мы попросту не сможем в нее погрузиться».

Ул попытался представить себе тайник. Как он может выглядеть? Едва ли Митяй устраивал его как-то сложно. Он просто складывал камни рядом, может используя естественную нишу. Разумеется, всего этого Ул не знал наверняка – просто примеривал ситуацию на себя.

Еще в ранней юности, играя в заброшенной котельной в страйкбол и получив под кожу три пластиковых шарика, он убедился, что самый верный способ не ошибаться – это ставить себя на место противника и сражаться как бы с самим собой. Все ошибки связаны с самомнением. Ты кажешься себе умным и оттого погибаешь. Но никто не станет бежать в открытую с громкими воплями – все будут продираться через крапиву, чтобы влепить пулю тебе в спину. Поэтому в крапиве и нужно сидеть, а защиту главной лестницы доверить девочке в очках-лупах, которая после каждого выстрела, отложив автомат, обязательно бежит смотреть, попала она или нет.

Ул с Ярой сделали около сотни шагов и потеряли, наверное, по полстакана жидкости каждый, когда Яра внезапно схватила Ула за руку. Ул увидел высокую фигуру, двигающуюся к ним наперерез. Шла фигура шатко, часто падала. Шаги у нее были крупные, заваливающиеся. Голова накренена.

– Растворенный!

Растворенный был один, Тилля рядом с ним не наблюдалось. Находиться в Межгрядье растворенному было сложнее, чем Улу и Яре. Лицо у него было красное, словно вареное, но на лице застыла счастливая улыбка. Почему ему не больно – он же должен просто подыхать от боли? Видимо, заглушая ее, эльб напрямую замкнул контакты удовольствия и, затапливая полумертвый мозг псиосом, безжалостно гонит свою лошадку на верную гибель.

– У тебя оружие есть? – шепнула Яра.

Ул показал ей пустые руки. Он не помнил, где потерял саперку. Двуствольный шнеппер тоже отсутствовал. Кажется, он выронил их, когда, обхватив Яру, прыгнул вместе с ней в дверь. Да и какое оружие поможет против растворенного? Он и с дырой в груди продолжит бежать.