На поминках по Марфе Ивановне больше всех проливал слезы бедный Филарет, наверное, предчувствуя близкую смерть и, видимо, потеряв всякий смысл жизни. И Филарет вскоре так взялся пить, что его выгнали с работы на складе, а друзья, с которыми он вместе воровал, отвернулись от него. Постылая жена, замечая, как день за днем исчезают из дома всевозможные вещи, стала задумываться, как сохранить тающее на глазах богатство, но придумать ничего не могла, пока не вышел случай. Однажды Филарет заявился в городскую столовую, где его супруга работала. И женщина только взглянула на него, как в голове у нее блистательная просияла мысль. У Филарета были грязные штаны, и она стянула их с мужа и помыла прямо в столовой. Ожидая, покуда они высохнут, Филарет в трусах завалился спать на лавке, а хитрая жена в это время отправилась домой, наняла машину и грузчиков, и вывезла все имущество и горшок золота, и спрятала в надежном месте. После этого она поспешила к гадалке, которая ей напророчила, что муж ее убьет. Редкий человек в подобных ситуациях верит сказанному, потому что жить можно только с ожиданием лучшего, так и жена Филарета не поверила, но сильное смущение у нее в душе осталось. Вернувшись к мужу, который, ничего не подозревая, отдыхал на лавке в столовой, она разбудила его и, натянувши на него сырые брюки, отправила к той же гадалке. Филарет пошел по улице и запел веселую песню спросонку, не припоминая, когда пел в последний раз, и, видимо, у него было такое странное состояние, что прохожие, попадавшиеся ему навстречу, не то чтоб с любопытством, а скорее со страхом глядели на него. Подошедши к дому гадалки, сам Филарет сейчас вдруг почему-то испугался, но все-таки поднялся по ступенькам на крыльцо и отворил дверь… Гадалка объявила Филарету, что жена его отравит… Скучно сделалось на душе у бедняги, и ему очень сильно захотелось выпить. Вдобавок, вышедши от гадалки, он наткнулся на поджидавшую его жену, от одного вида которой ему еще более захотелось напиться. «Ну что?» — спросила супруга со скрываемым трепетом. Филарет ей только рукой махнул и поспешил скрыться с ее глаз. Бедная женщина осталась в недоумении.

Филарет же отправился неподалеку к старухе, которая гнала самогонку, и та ему в долг за рубль налила стакан вонючей жидкости и дала закусить маринованных грибов. От самогонщицы Филарет не пошел, а побежал, так как ужасно захотел спать. Но скоро так устал, что еле приплелся к своему жилищу и, обошедши пустые комнаты, подумал, что попал в чужой дом, как ноги его подкосились, и Филарет повалился на пол, и увидел себя в зеркалах на потолке, и тут же захрапел.

Стояла угрюмая пора черной поздней осени, когда на душе бывает так уныло и безотрадно. Несколько раз Филарет с невероятными усилиями освобождался от навалившегося на него какого-то жуткого храпа, а для того чтобы взглянуть на свет белый, ему приходилось пальцами раздирать слипшиеся тяжелые веки. Среди пустынных стен вдруг сделалось как-то празднично, что удивительно взволновало Филарета, и он, не узнав причины непонятного преображения в комнатах, не мог окончательно отдаться сну и, в конце концов, увидел в отраженных окнах на зеркальном потолке — как из опрокинутого серого неба возносится вверх снег и пропадает в слепящей бесконечности…

Когда же коварная жена, несколько дней дома не появлявшаяся — так как боялась, что муж ее убьет, — приблизилась к своему особняку, то оцепенела от нехорошего предчувствия, осмотрев заваленные снегом, без единого следа, двор и крыльцо, и далее — распахнутые настежь все двери. Сердце несчастной женщины заколотилось, и, пробравшись через снег в дом, она нашла давно окоченевшего мужа, и лицо у него оказалось черное, как головешка. И тогда жене Филарета разом вспомнилось немало дорогого ей и доброго, связанного с именем мужа, и слезы забрызгали у нее из глаз. Мертвеца забрали в больницу, вскрыли его и обнаружили полный желудок грибов, и врачи объявили, что он отравился, закусывая грибами. Похороны происходили в метель, и когда на кладбище открыли гроб, то черного Филарета завалило снегом. Но от порядочного мороза снег был мелкий и легкий; простившись с покойником, дунули на него, и белый пух слетел. После похорон сумрачное небо прояснилось; бредя по Октябрю, возвращающиеся с кладбища будто проснулись: и иней, и пыль снежная осыпались с деревьев, с крыш и даже рождались из воздуха — и прозрачные тени пролетали по сверкающей земле…

После смерти Марфы Ивановны и Филарета Митрофан Афанасьевич не долго скучал и решил жениться, может быть, в преклонном возрасте уже окончательно сойдя с ума. Старик стал наряжаться, как кавалер, и заимел моду прогуливаться по Октябрю. И, стараясь обратить на себя внимание, мазал подсолнечным маслом подбородок — чтобы показать свое благосостояние. А в те времена трудно было прожить, если не украдешь: в магазинах по стенам ползали лишь красные клопы; очередь же за хлебом занимали с ночи. Для многих одеждой часто служили мешки, в которых прорезали дырки: для головы и для рук. А на гулянья девушки и женщины выходили в платьях из байкового одеяла, или из марли, что в черный цвет выкрашивали, или же в привезенных солдатами из побежденной Германии комбинациях, которым в Октябре не знали настоящего их предназначения. Когда впереди комбинации разрывались, их переворачивали — чтобы прикрыть грудь — рваньем на спину… И вскоре нашлась одна молодая особа, которая пожелала выйти замуж за Митрофана Афанасьевича.

Эта женщина оказалась необыкновенной красавицей: кто бы ни увидел ее — не мог отвести глаз. Большие ресницы ее пол-лица закрывали; брови — ровненькие; жгучие черные волосы — локонами, и в них — бумажная красная роза. Красавица как только появилась в доме у Митрофана Афанасьевича, так и запела. А пела она — так, что соседи и прохожие стали собираться под окнами и слушали, затаив дыхание. «Все, что существует на свете, — это тебе!» — провозгласил женщине Митрофан Афанасьевич. Одарив ее одеждой умершей жены, старик наряжал красавицу как куклу. Зимой, в морозы, Митрофан Афанасьевич забегал по Октябрю в одной рубашонке, доказывая невесте, какой он молодой и энергичный, но подхватил воспаление легких, и его положили в больницу, когда за всю свою долгую жизнь он ни разу не простывал и даже не имел насморка. Однако, как только к нему в палату явилась молодая невеста, Митрофану Афанасьевичу сразу же стало лучше, и вскоре они поженились, но красавица пожелала, чтобы Митрофан Афанасьевич отписал ей дом, что старик и исполнил.

Когда же наступила весна, и чем горячее становились дни и роскошнее все расцветало в природе, и, чем дальше, тем сильнее женщине надоедал немощный муж, — она пожелала себе молодого и, подсуетившись, нашла бравого кавалера, а отказываться от огромного дома, разумеется, не хотела. Тогда она привела к Митрофану Афанасьевичу собственную мать, которая с остатками давнишнего своего очарования, когда дочери не было дома, стала заигрывать со стариком. И Митрофан Афанасьевич полюбил и мать красавицы. И они с такими восторгами взялись объясняться друг другу в чувствах, обниматься и вздыхать, что Ваня в соседней комнате все слышал и не знал, куда ему деться: влюбленные до такой степени были поглощены собой, что не обращали на него внимания. Только этого и ожидала молодая прекрасная аферистка. Она внезапно возвращается с работы с несколькими подругами, и застает мать на коленях у Митрофана Афанасьевича, и устраивает скандал, после чего разводится со стариком и вскоре выходит замуж за молодого мужчину. И в результате — все они стали толочься в одном доме…