Мало ли чего я не видел, – думаю я. – Ты микроульмотрона не видела, я же не говорю, что от этого умнее. Мне бы научиться так из лука стрелять…

Шейла задумывается, потом добреет прямо на глазах.

– Деревенский сортир – это деревянная будка. В ней – скамейка. В скамейке – дырка. Под сортиром – яма. Угадай, что в яме?

– А доска в зубах?

– Пока летел – зубами зацепился. Руками штаны держит. Почему тоска в глазах – объяснять?

– Ох, и ехидная ты.

Молча шагаем около часа. Супермена в нашей компании нет, есть один недоучившийся космодесантник. Ему и расхлебывать.

– Значит, драконы решили вывести новую породу людей.

– Не драконы. Это Мрак решил.

– Мрак что, не дракон?

– Мрак – гад! Я его убью! Я его насмерть убью!

Через пять минут:

– Дракон он, дракон. Но – особый. Вся его семейка особняком стоит. Я их мракобесами зову. Это сам Мрак, две его жены – Лобасти и Катрин, и их дети – Артем и Шаллах. Остальные драконы ни о чем не знают.

– А из людей в курсе…

– Да, всего пять–шесть человек. Мои так называемые родители, ну и еще кое–кто. Те, кто за генами Всемогущего охотились. Потом Мрак расщепил гены Всемогущего, выделил нужное, а мамашка согласилась меня выносить. Своих–то детей у нее не может быть.

– Ты же говорила, что твоя мать – машина!

– Она и есть машина. Кибер. Киборг. Выглядит как живая. Даже срать ходит. Ее Великий Дракон сделал.

– А отец?

– Какой он мне отец?! Отчим в лучшем случае… Да, ты правильно подумал. Он с ней спит. Я же говорю, с виду она как живая. Все на своих местах. Ей пятьдесят по документам, на самом деле меньше тридцати, но выглядит на тридцать. Она ВСЕГДА выглядит на тридцать. Да, именно моих, так называемых, родителей ты видел, когда поднялся на борт шаланды.

Мужчину я почти не запомнил. Суровое, обветренное лицо. Черный ежик коротко подстриженных волос. Комбинезон защитного цвета, широкий кожаный ремень, нож в ножнах и высокие ботинки с рубчатой подошвой – вот и все, что запомнил. Но женщина еще тогда поразила меня. Вина и обида на лице, в глазах… Не знаю, как сказать. Очень старая вина и очень древняя обида. Женщина коротко проконсультировала меня насчет биованны и вышла. Внимательный, изучающий взгляд. Я решил, что она из медперсонала какого–то госпиталя для неизлечимо больных.

Драконы занялись евгеникой. Считают, что мы, люди, достигли потолка. Все, финишная ленточка. И решили взять эволюцию в свои руки.

– Да не считают они так! – Шейла даже кулаком по коленке стукнула. – Но социальный аспект эволюции не соответствует… Ареалу, что ли. Не умею я по–научному говорить.

– По–простому говори.

– Ну, мы вышли в космос, сотни планет заселили. А как были дикарями, так и остались. Биологическая эволюция идет слишком медленно. Мрак решил ее ускорить. И сделал меня. Я – прототип. Экспериментальная модель.

Драконы решили сделать из людей расу телепатов. Отыскали на какой–то отсталой планете местное дарование, изучили его геном, подкорректировали, чтоб в потомках нужный ген доминантой шел, и изготовили Шейлу. Все дети Шейлы будут телепатами. И внуки. И правнуки. Хотел бы я стать телепатом? Шейла не хочет.

– Ты опять ничего не понял! Я в тюрьме жить не хочу. На волю хочу! Туда, где хоть один человек меня… Где хоть с одним поговорить можно. Они же все меня ненавидят! Платье не такое надела, цветок сорвала, камень в лужу бросила. За все! Вслух одно говорят, конфетками угощают. А думают: «Чтоб ты куда провалилась со своими предками». Меня никто в поселке не любит. Только Шаллах с Артемом ко мне нормально относятся. Но они драконы. А у меня от драконов голова раскалывается. И они все равно мракобесы!

– Но это же века пройдут, пока твои гены по всему человечеству разойдутся.

– Дурак ты! На мне они их только испытывают. А потом… Ты о прыгающих генах читал?

– Да. На этом принципе регенерин сделан.

– Вот и тут то же самое. Придет молодая мамашка в женскую консультацию, ей там прививку сделают – и готов еще один телепат. Мамашка и знать не будет.

– Не… Все равно не получится… Через пять лет знаешь, какой шум поднимется! Когда первые дети–телепаты подрастут.

– Получится… Ты неправильно думаешь. Ты думаешь, как сделать, чтоб не получилось, а надо за драконов думать – как сделать, чтоб, наоборот, получилось. Если мутация начнет проявляться не в первом поколении, а во втором – как раз всех успеют обработать. Никто знать не будет, откуда телепатия взялась. Мои знали… Ненавижу!

– Тебя мать с отцом любят. Я их видел.

– Что ты понимаешь? Отец за всю жизнь щит ни разу не снял. Боится, что я мысли его узнаю. Цепочка один раз порвалась, щит на землю упал. Знаешь, как он испугался! Будто у него голова сокровищами набита. А там обычные мысли. Как у всех. Чего их прятать? Однажды у него щит сломался. Я двое суток слушала, о чем он думает. Да ни о чем особенном! Как все! Что забор надо чинить, что дождь не вовремя. Все утро собой гордился, какая мамашка красивая, да как он ее ночью оттрахал. На третий день я вышла к завтраку и говорю: «Папа, у тебя в щите батарейка села». Знаешь, что было?

– Тебя мама любит. Я ее глаза видел.

– Любит? Я ЧУВСТВУЮ, когда меня кто–то любит. Ее я в упор не чувствую. Как папин компьютер на столе! Она запрограммирована! По головке меня гладить запрограммирована, слезы по ночам лить – это все программа! Дано: соседи пожаловались на Шейлу. Выполнить: выпустить из глаз пять миллилитров осадков. Конец процедуры.

Тут я не удержался и залепил ей пощечину.

– Ты просто жестокая, равнодушная тварь! – Я вспомнил, как отец сутками возился с нашим семейным кибером Топом. Кибер остался от прадеда, таких уже не выпускали, и запчастей к нему не было. Если что–то ломалось, деталь изготовляли на заказ, или отец с кибером часами пропадали в мастерской в гараже, подгоняя новые узлы к старым. Появлялись дома сияющие. Точнее, Топ сиял надраенным корпусом и даже, вроде бы, смущался. А руки отца по локоть в графитовой смазке или полировочной пасте. Мама накрывала праздничный стол…

Шейла смотрит на меня квадратными глазами.

– Он же РОБОТ! Кусок железа! Как можно любить кусок железа? Любить надо живое! Траву, ласточек. Они чувствуют, что ты их любишь. А как можно любить камень?

– Дура ты еще! – иду вниз, сердито пинаю камни. Оглядываюсь – Шейла стоит на прежнем месте. Сбавляю скорость. Захочет – догонит. На каком расстоянии она читает мысли? Отсюда меня слышит? И что делать со щитом? Надевать или нет?

– Сам думай! – сердито бросает Шейла. Уже догнала и топает параллельным курсом. Хорошо под гору идти. Почти не устаешь. Повезет – до леса дойти успеем. Но шалаш точно не успеем поставить. Зато теплеет с каждым километром.