– Ха! – непримиримо заявила Алена. – Ха! Три месяца!

– Повышает выносливость организма в целом, – ласково уговаривала официантка. – Увеличивает объем и силу мышц…

– Ах, в целом! – капризничала Алена. – Зачем мне его выносливость в целом!..

Зазвонил телефон, и мы все трое одновременно приложили к ушам свои сумки.

– Это мой, – встрепенулась Алена. Она несколько минут послушала, положила трубку на стол и сказала: – Каждый имеет право на счастье. Это она так говорит – каждый имеет право на счастье.

– Прекрасно сказано, – подтвердила Ольга.

– Ей кажется, что Никита принял решение, – сказала Алена.

– Ну и какое же решение? Куда вы на этот раз едете?

– Никита принял решение, что он не может больше жить без любви. – Алена произносила слова медленно и старательно, словно не вполне понимала их смысл.

– А-ах… – Оказывается, пожилая официантка все еще была с нами и теперь так сильно шмыгала носом, словно наелась виагры.

– Ей кажется, что он любит другую женщину, ему с ней очень интересно, – так она сказала.

– Там у него любовь с интересом, там у него лежбище, – произнесла Ольга и тут же спохватилась: – Ой, прости, я машинально.

Кинокритик, что с нее взять…

– Да кто «она»? – спросила я. – Кто тебе звонил?

– Любовница евонная, кто же еще, – со знанием дела отозвалась пожилая официантка.

– Нет, не любовница, – растерянно сказала Алена. – Это доброжелатель. Так она сказала: «Я доброжелатель».

В сложных ситуациях, как и в любых других, человек прежде всего думает о себе. Вот и я тоже сидела и думала: «Я ужасная гадина или обычный, ничем не примечательный человек? Потому что, прежде чем ощутить весь ужас происшедшего, я испытала мгновенную радость. Теперь можно будет утешать Алену, а не только меня, опять меня, как всегда, меня…»

Дальше я плохо помню. Сначала как будто темнота, а потом как будто пожар. Я не допила капучино, Ольга эспрессо, а у Алены еще оставался маленький кусочек вишневого пирога. Мы засуетились и собрались ехать. Куда? Не помню…

– Девочки, не теряйте голову, – напутствовала нас официантка, за это время успевшая стать нам родной матерью.

5 ноября, четверг

Сутки провела у Алены с перерывами на лекции. Мурка звонила мне как кукушка, раз в полчаса, и подвывала, что она тоже хочет утешать Алену, к тому же у нее так мало развлечений.

– Я тоже люблю Алену, я тоже ее лучший друг, – кричала она в трубку.

Это правда, Мурка любит Алену, но слишком уж у нее глаз горит на всякие драматические события жизни. Однажды ей даже удалось обсудить с Аленой ее сексуальные отношения с Никитой. А все потому, что у нас с Мурой похожи голоса, а Алена любит говорить сама. Ей достаточно, чтобы ее партнер по интересной беседе лишь изредка отмечался словами: «Да ну?.. Что ты говоришь…»

Ирка-хомяк тоже очень хотела участвовать: сидеть у Алены на кухне, курить одну сигарету за одной и многозначительно говорить: «Да-а…». Но я была тверда: считала, что Аленино несчастье – не повод для тусовок.

На самом деле у Алены дома не чувствуется никакого несчастья, а, наоборот, очень деловая обстановка, – как будто объявлена всеобщая мобилизация по случаю конца света.

Вызваны Никитины родители с дачи, Аленины родители с соседней улицы, врач из районной поликлиники для мальчишек. Раз уж их отец такой подлец, Алена не пустила их в школу, и теперь нужна справка, чтобы им не поставили прогул.

Аленин план очень четкий. Все будут действовать согласованно: Никитины родители скажут Никите, что он им больше не сын. Мальчишки скажут, что он им больше не отец. Аленины родители скажут, что у Алены был сердечный приступ, лучше два. Я скажу, что Алену хотели забрать в больницу, но она предпочитает умереть на Никитиных глазах.

Я робко сказала Алениной маме, что препятствия только распаляют чувства влюбленных. Вообще-то, это не я говорю, а литература и искусство. Например, Ромео и Джульетта. Если бы Монтекки и Капулетти так на них не давили, они бы скоро забыли свое робкое юношеское чувство, и им не пришлось бы умирать назло родственникам.

И что мне сказала Аленина мама в ответ на этот научный факт?

Она сказала:

– Сдуй трибуну, ты не на лекции…

А Никитина мама сказала мне так:

– Ты тут у нас на чьей стороне? А?..

Тогда я шепотом напомнила Алене, что она девушка с филфаковским образованием и хорошо бы ей вспомнить, чему ее пять лет учила русская литература: гордость, уважение к своей и Никитиной личности и все такое. Или, как минимум, при чем тут дети.

И что же мне сказала Алена?

Она сказала мне:

– Иди ты на… – вот что она сказала.

Я уже надела куртку и заматывала шарф, когда в прихожую как фурия выскочила Алена. В первое мгновение мне показалось, что она выгоняет меня из дома. И пока она за воротник волокла меня к двери, я думала, что не буду на нее обижаться, потому что я действительно еще ни разу не оставалась одна с двумя детьми.

Но потом оказалось, что Алена меня не выгоняет, а просто хочет как можно быстрее выйти со мной на лестничную площадку.

Мы уселись на подоконник. Никита уже успел отремонтировать свою личную лестничную площадку, даже выложил подоконник мрамором.

– Тебе-то хорошо… – заплакала Алена.

– Алена, мне очень плохо, Алена, – заплакала я. – Ты прости меня, Алена, я больше никогда не буду говорить про гордость и уважение к Никитиной личности…

– Ты что, на его стороне? – всхлипывала Алена.

– С ума сошла, – всхлипывала я. Бедная Алена, страшно представить, как ей сейчас больно и ревниво!

– К тебе Андрей вернется, – сказала Алена. Добрая, милая моя Алена.

Я мгновенно перестала плакать, как будто меня выключили.

– А мне и не надо, – сказала я. – Я сама с ним рассталась.

– Я же говорю, тебе хорошо… – сказала Алена и тоже перестала плакать, как будто ее выключили. – Знаешь что? Он у меня еще попляшет.

Я кивнула: попляшет, Никита у нас еще попляшет.

Перед уходом договорилась с Аленой, что она сейчас отменит тревогу, распустит родственников, накрасится, испечет пирог. И пока ничего не скажет Никите. Сначала мы сами все выясним, а уже потом он у нас попляшет.

За Алениными делами я почти что забыла о собственной драме. Еще я забыла купить продукты, поэтому у нас с Муркой был замечательный ужин, ужин, который особенно подходит для драматических событий.

Может быть, нехорошо, что Аленины неприятности послужили поводом для вишневого компота? Кажется, это Энгельс писал, что люди смотрели бои гладиаторов и думали: «Как здорово, что все эти бои происходят не с нами, а мы тут сидим тихонечко на трибуне…» Хотя Энгельс не мог точно знать, что они думали, – он же тогда еще не родился. Но люди и правда немного любят чужие неприятности за то, что они позволяют ненадолго забыть о своих.