Портфель с бумагами этот генерал, его зовут Юбер, всегда держит при себе. Конечно, мы могли бы устроить засаду и захватить Юбера – или хотя бы портфель, – но тогда французы поймут, что их планы нам известны.

– Стало быть, вы хотите скопировать документ тайно, так, чтобы французы об этом не узнали?

– Вот именно. Нам нужно добраться до содержимого портфеля, быстро скопировать приказ и вернуть подлинник на место. А сделать это может только человек, знающий французский язык.

– В Барселоне многие говорят по-французски...

– Верно, но мы решили, что будет лучше привлечь кого-нибудь из Кадиса, уж слишком велик для местных риск оказаться узнанным и разоблаченным. Кроме того, хотя говорит тут по-французски действительно уйма народу, читать умеют очень немногие.

Теперь я понял, почему полковник Рамирес выбрал для этой миссии Карлоса Гали. Во-первых, у Карлоса имелся опыт: ему доводилось похищать секретные бумаги, снимать с них копии и благополучно возвращать на место. Во-вторых, молодой ученый, известный своими симпатиями к революционной Франции, не вызвал бы у французов подозрений. И, наконец, если в бумагах имелись чертежи укреплений, Карлос мог бы скопировать и их. У меня в отличие от него чертежных способностей и навыков не имелось, да и по-французски я лучше говорил, чем читал. Но какой смысл спорить с Касио, приводя все эти доводы? Моя жизнь висела на волоске, а в руках у этого человека был кинжал, способный сей волосок перерезать. Отказаться от задания было бы равносильно самоубийству. И поэтому я лишь поинтересовался:

– А каким образом этот документ попадет мне в руки?

– Одна знатная дама, которую французы считают своей сторонницей, женщина, скажем так, – тут командир партизан широко улыбнулся, – редкого очарования и неотразимой красоты, дает бал в честь генерала. Она позаботится о том, чтобы добыть документ и потом вернуть его на место. Как видишь, все продумано.

Мне этот их замысел был решительно не по душе. Во-первых, куда бы ни направлялся генерал со своим портфелем, за ним всегда следовала по пятам вооруженная до зубов охрана. Во-вторых, мне показалось, что Касио сказал не все, у него наверняка имеются и еще кое-какие планы, и уж меньше всего этого человека заботит, останусь я в живых или нет. Я не ждал ничего хорошего не только от врагов, но и от друзей: видно, сказывались врожденная подозрительность и печальный жизненный опыт. Согласитесь, если партизаны действительно хотели, чтобы французы не узнали, что я скопировал документ, то было бы вполне логично устранить меня самого.

Неудивительно, что, отправляясь выполнять задание партизан, я чувствовал себя примерно так же, как на Юкатане, когда вождь майя собирался отведать на обед мое окровавленное сердце.

Дворец знатной дамы находился за городом.

– Мы прикинемся слугами, – сообщила мне Роза. – Поскольку дворец охраняют французские караулы, свободный доступ туда имеется только у слуг, да и к нам будут присматриваться внимательно. Хозяйка дома известна своими, как говорят французы... projets d’amours.

– То есть любит кувыркаться с мужчинами в постели? – уточнил я, прикинувшись простачком.

Роза пробормотала в мой адрес что-то неразборчивое, но явно нелицеприятное.

«Должно быть, эта знатная испанка просто похотливая сучка, – подумал я про себя. – Помнится, мне довелось совокупиться с одной такой в колонии, хотя та, кажется, была французских кровей. Кстати, а не может ли это быть та же самая женщина?»

И я спросил у Розы, как зовут хозяйку дворца, в который мы направляемся. Но она лишь буркнула в ответ:

– Не твое дело!

Я не настаивал. Вряд ли та знатная дама, с которой я некогда встречался, вдруг превратилась в патриотку Испании.

– Ты будешь изображать лакея, разносить вина, – сказала Роза. – Попозже вечером, когда все основательно нагрузятся, отнесешь бренди в спальню хозяйки и останешься рядом, в смежной комнате. Она будет развлекаться с генералом Юбером, подсыплет любовнику в бренди сонный порошок и позовет тебя, когда он возымеет действие. Ты достанешь из генеральского портфеля план кампании, быстренько скопируешь его и положишь обратно.

Она ухмыльнулась и заключила:

– Как видишь, ничего сложного, проще некуда.

Я улыбнулся и кивнул, словно и впрямь был таким наивным, что мог принять ее слова на веру. Мне предстояло выкрасть секретный план у французского генерала, окруженного французскими офицерами. Да уж, проще некуда. Самый простой и надежный способ попасть на виселицу. Неужели партизаны и правда считают французов дураками? Лично я сильно сомневался в том, что генералы Наполеона, покорившие большую часть Европы, кретины, которых ничего не стоит облапошить.

– Французские офицеры будут заняты карточной игрой и шлюхами, – пояснила Роза и, сузив глаза, заявила: – Смотри, делай все, как велено, если не хочешь, чтобы я отрезала тебе яйца.

Ох уж эти женщины: то они жаждут моей крови, а то, уже буквально в следующий миг, пылают страстью! Однако, признаюсь, Роза была первой, чье вожделение можно было с полным правом назвать убийственным.

* * *

Дом знатной дамы оказался настоящим дворцом: увидев сию роскошную резиденцию, сам вице-король Новой Испании почувствовал бы себя униженным, так же как почувствовал себя униженным я, нацепив ливрею лакея. Да еще вдобавок она была явно с чужого плеча.

– Этот наряд мне мал, – заявил я Розе. – Камзол короток, штаны тесны.

Она посмотрела на мое выпиравшее мужское достоинство и, презрительно скривившись, поинтересовалась:

– А ты не можешь спрятать эту штуковину?

– Эта штуковина и так стиснута выше мочи.

– Смотри, веди себя прилично, а не то отрежу.

Ну вот, опять она заговорила о превращении меня в кастрата, вроде тех певцов из церковного хора, которых оскопляли еще в детстве, чтобы их высокие, нежные голоса никогда не сломались и не огрубели. Представительницам слабого пола петь в храме не дозволялось, поэтому церковники превращали в женщин мужчин. Может, Розе просто нравятся мужчины с более высокими, чем у меня, голосами?

Тут она вывела меня из состояния задумчивости, распорядившись:

– Отнеси этот поднос с кубками в главную залу.

Когда я вошел в просторное помещение, наполненное французскими офицерами, один из них налетел на меня, словно я был невидимкой, и от его толчка вино в кубках на подносе расплескалось. Само собой, этот невежда даже не взглянул в мою сторону.

Зато Роза немедленно появилась рядом, шипя, словно змея:

– Уймись сейчас же, дурак несчастный! У тебя такой вид, будто ты собрался вызвать его на дуэль!

Конечно, она была права: в моем положении по меньшей мере неразумно задирать французов. Я изобразил на физиономии глупейшую улыбку, надеясь, что это сделало меня похожим на настоящего лакея, и продолжил обносить залу.