Она, Эва, очутилась теперь в одной связке с Брадаем, а значит, формально на его стороне. Но выдернуть шнур из карабина означало безоговорочно перейти на сторону Красса; черт возьми, до чего же бессмысленное, патовое положение. До чего же она их ненавидела — обоих. Сейчас, когда снежная пыль припорошила и седую шкиперскую бороду Красса, и черную небритость Федора, когда черты расплывались во мгле, у них стали совершенно одинаковые лица.

Они поубивают друг друга. Не сейчас, так чуть позже, чуть ближе к цели. Вероятнее всего, непосредственно рядом, вплотную. Если оба доберутся туда…

Главное, не сейчас.

Она развернулась и без единого слова двинулась дальше, черкая снег опереточной палкой. Брадай устремился следом, теряя равновесие, никак не догадываясь отпустить или хотя бы послабить веревку, подобрать ее свободный конец, летевший по ветру причудливыми петлями. В одной связке, не без злорадства подумала Эва. Красс держался сзади, замыкающим. А может быть, просто отставал. Она не оборачивалась. Жмурилась от ветра, почти ничего не видела и не слышала, кроме свиста и завывания, то монотонного, то совершенно джазового. Ботинки уже не скользили, а крахмально похрустывали на снегу, но этот звук пробивался лишь изредка, в мгновения затишья, и то если она опускала голову чуть ли не на уровень пояса.

— …от!..

Наверное, это Брадай. Он уже обогнал ее, вышагивал в двух шагах впереди, похожий со спины на настоящего альпиниста. Ветер пронес его слова мимо нее, хотя, по идее, должен был бросить в лицо. Попробовать не нагибаться так низко. Еще раз?..

— …изко подошли! Вот-вот!

— Откуда ты знаешь?

Голос улетел за спину, и ей пришлось догнать Федора короткой пробежкой — маневр, который никак не удался бы, если б Красс был с ними в связке — и повторить почти в ухо, белеющее из-под шерстяной шапки:

— Откуда ты знаешь, что близко?!

— У меня компас! — по-мальчишечьи гордо крикнул он.

— Я не… Откуда ты знаешь место? Сам догадался? По драконам?!

Она закашлялась. Вспомнила, что нельзя кричать на морозе. И вообще в горах. Впрочем, это слово не для нынешней ситуации — нельзя.

Федор полуобернулся через плечо. Отблеск усмешки — а может, просто снег:

— Не настолько же я догадливый. Нет, конечно. Прочитал.

— Где?!

Метель вдруг налетела густо, крупными хлопьями, непохожими на прежнюю пыль. Эва временно ослепла — Федор?.. Красс?.. претенденты?! — и шла на ощупь, помня только о том, что вперед это вверх, пытаясь карабкаться выше, пока веревка не натянулась куда-то вбок. Значит, сбилась, ушла в сторону, заблудилась бы, если б не… Все-таки в горах важно идти в связке. С правильным человеком. Который откуда-то знает направление.

Прочитал. Не в ее письмах, нет. Но ведь тогда… Попыталась осмотреться: ничего, непроглядная серо-белая свистящая взвесь… Был только один источник, где он мог бы прочесть что-нибудь подобное. Рукопись, которую даже она сама давным-давно перестала искать…

Признается. Расскажет.

Ничего не видя, нащупала на поясе карабин и двинулась по веревке, как в лабиринте. Не тянуть слишком сильно, а то ведь потеряет равновесие, упадет, может что-нибудь сломать, а то и покатиться вниз по склону. Интересно, как ведут себя опытные альпинисты… вообще альпинисты — в такую вот метель? Что грамотнее: идти, не останавливаясь, пока это возможно, или, наоборот, окапываться в снегу? Хотя какой смысл вести себя сейчас грамотно…

Если и вправду — близко. Вот-вот.

Брадай возник перед ней внезапно, лицом к лицу, и она разглядела это лицо неожиданно четко, до сплывающихся гроздей капель на сизых щеках, залепленных снегом ресниц и красных прожилок в глазах. Удивилась, сообразила, что метель кончилась, вернее, снова перешла в хлесткую пыль, летящую навстречу почти горизонтально. Проморгалась и спросила, будто разговор и не думал прерываться:

— Где ты прочел?

Усмехнулся. Кажется, хотел поинтересоваться, о чем это она. Однако придумал кое-что получше:

— Ты же умная. Скажи сама.

Эва отступила на шаг. Медленно помотала головой, подставляя то одну, то другую щеку под снежные пощечины:

— Нет.

Оскалился еще шире. Кивнул:

— Да.

Они оба остановились и синхронно развернулись спиной к бурану. Стало гораздо легче — и дышать, и видеть, и говорить.

— Где ты ее взял? — отрывисто спросила Эва.

— Купил.

— У кого?

— С аукциона. Маленький такой, маргинальный аукциончик в Срезе… распродажа награбленного. Лет десять назад. По чистой случайности. Если б ты знала, у кого мне ее удалось перекупить…

— Ну?

— Всё равно не поверишь.

Еще и кокетничает. Не дождется. Впрочем, оно и неважно:

— Допустим. И что ты с ней делал… десять лет?

— Что и положено делать с рукописями — читал. Внимательно. Параллельно стал членом Структуры, а чтобы там укрепиться, тоже необходимо время. На том этапе она была мне нужна.

Его высокомерие, присыпанное снегом и лоснящееся малиновым на кончике носа, вызвало у Эвы нервный смешок:

— Зачем?

— Чтобы провести предварительную работу чужими профессиональными руками. В частности, надеялся с их помощью надавить на твоего отца. Правда, не вышло. Не успел. Зато прочел твои письма.

— Ну, это уж точно ничего тебе не дало.

— Почему? Я понял, что должен найти тебя. Что ты мне нужна.

— Как Структура?.. на определенном этапе?

— Нет.

Коротенький шаг, внезапные руки на ее плечах, заснеженное лицо наискось перед глазами. Внизу, у моря, под закат и соленый бриз — это было бы стремительно, властно, романтично. Здесь, в громоздких комбинезонах, с рюкзаками, палками, мотками веревки, неровным льдом под нотами — неуклюже и смешно. Судорожное, бессмысленное движение отставного претендента. Которого и оттолкнуть-то нельзя как следует, чтобы, не дай бог, не загремел вниз… А может — шальная мысль, отменяющая на корню всё, что сейчас единственно важно, — пускай? Претендентом больше, претендентом меньше…

Не выйдет. Они, как-никак, в одной связке.

— Зачем тебе вообще это надо? — спросила губы в губы, вместо поцелуя. — Ресурс. Что ты с ним будешь делать?

— Что-нибудь придумаю.

— Неужели до сих пор не придумал?

Их дыхание смешивалось в узком промежутке между лицами и поднималось вверх плотным туманом. Ничего не разглядеть. Только голос:

— Это не так уж важно, Ева. Главное — сам процесс. Игра. Я надеюсь выиграть главный приз и выиграю, а там — посмотрим. Возможно, подарю тебе на память…

— Сомневаюсь.