– Да! – подтвердили княжны.

– Так привыкли друг к другу. Они научились терпеть мой непростой характер. В следующем году будем с девочками разучивать новые танцы.

– Да! – снова подтвердили княжны.

– Нас же пустят на склад? – кокетливо спросила Ядвига у Петра Светозаровича.

Тот кивнул и расплылся в улыбке – у кого еще есть такая жена, а?

– Значит, решено. Теперь у нас будут танцы два раза в неделю. Для всех желающих. Бесплатно.

– А мальчиков возьмете? – высунулся откуда-то Таир.

– Придут мальчики – их тоже научим, – заверила Ядвига.

– Я думаю так, – начал рассуждать Таир, – вы будете разучивать танец живота, а я – партию какого-нибудь султана.

– «В нем Загорецкий не умрет!» – усмехнулась Ядвига. – Я сама буду решать, что нам разучивать, а что нет.

Таир тут же скрылся – совсем как его персонаж после уничижительной характеристики, которую дала ему в третьем действии Хлестова.

Тем временем Аня и Кубарев сворачивали работу. Кубарев на всякий случай снял пустые кресла, сиротливо висящий на крючке забытый синий халат и даже Матильду, выбежавшую на сцену с телефоном в руках.

– Фотографии котиков? Каких еще котиков? – кричала она. – Вы понимаете, что у нас – арт-пространство для продвинутых городских жителей? А не для сюсипусечных домохозяек! Никаких котиков! Где то, о чем мы говорили? Ну и при чем тут «Винзавод», если вы договаривались с нами? А вы не можете им отвезти своих котиков? Понятно. А я обещаю вам сильно испортить репутацию, моя дорогая!

В зал вернулся Владимир: он так и не нашел Елену, не нашел и Стакана. Да и Ульяна пропала сразу после поклона. И Снежана. И Дмитрий. Может быть, артисты собрались где-то в укромном уголке, да хотя бы даже на третьем этаже, где Стакан и Петрушка распивали перед спектаклем, – и отмечают премьеру своим кругом? А режиссера забыли!

Уж лучше бы про него забыла Матильда. Но нет!

– Владимир! – налетела она на него. – Как вовремя! Как всегда! Скажите, когда у вас следующий спектакль?

– У кого? У меня лично?

– Нет! Когда вам эти декорации понадобятся? – Матильда махнула рукой в сторону сложенных штабелем фанерных щитов.

– Не знаю. Я обещал их в офис вернуть. А что?

– У нас авария. Нас подвели. Меня подвела одна… я ей устрою черный пиар на зеленой лужайке! Дрянь такая! Предлагала нам фотографии котиков! Нам!!! Котиков! Вдумайтесь в эти слова! Вместо высокохудожественных развалин, о которых мы договаривались сначала!

– Сочувствую, – сказал Владимир.

– Когда я снимал в Пномпене, – доброжелательно вставил Кубарев.

Но Матильда не нуждалась в его поддержке. Она все уже придумала. Выставочный зал на третьем этаже почти отремонтирован, и через пару дней его нужно открывать. А для открытия потребуется хоть какая-то приличная экспозиция. И раз люди не держат своих обещаний, то можно выкрутиться, расставив у стен декорации «Горя от ума». Тем более, что они такие все стильные, черно-белые. А сквозь двери зрители смогут интерактивно ходить туда-сюда.

– Есть зал и нечего выставлять? – подошла поближе и Аня. – Хороших комиксов могу вам предложить.

– Девушка, у нас все-таки определенный уровень. Мы не сотрудничаем со школьной самодеятельностью.

– Вы уже собираетесь с нею сотрудничать. Вот эти декорации и комиксы, о которых я говорю, нарисовали одни и те же люди.

– Собственно, а почему нет? Значит, комиксы? На каких носителях? Только не листочки в клеточку!

– На нормальной бумаге, это же художники. Мы уже стенды сделали, можно выставляться хоть завтра. Готовились к выставке, но ее отменили. И стенды пока по квартирам хранятся.

– Комиксы. Из частных коллекций, – не слушая ее, нараспев произнесла Матильда, – звучит. Комиксы, уцелевшие после запрещенной выставки!

– Да никто ее не запрещал! – сказала Аня. – Просто сорвалось все в последний момент. Из-за денег, как обычно. Организатор решил, что в помещении выгоднее провести два банкета, чем одну выставку.

– А мы скажем, что ее запретили! Это вызывающе! Это – шокирует! На это пойдут!

Аня подумала и согласилась: Матильде, наверное, виднее. В конце концов, она сама, делая репортаж о спектакле, несколько покривила душой: «Могла ли простая секретарша Нина мечтать о том, что однажды она сыграет графиню в бессмертной комедии Грибоедова „Горе от ума“?» Тоже мне, мечта всей жизни.

Владимир напомнил Ане, что в его частной коллекции тоже хранятся два стенда с комиксами, и оставил дочку договариваться с Матильдой о выставке. Вышел за кулисы, прошел в коридор. И внезапно увидел Елену, которая распихивала по сумкам вещи Снежаны. Владимиру она очень обрадовалась: нужно было срочно выплеснуть накопившиеся эмоции!

– Представляешь! – разгибаясь, выпалила Елена. – Эта наша Софьюшка, красавица, сама уехала с каким-то парнем! Муж ее на телефон не отвечает! Что естественно! А шмотки-то жалко! Она мне позвонила из какого-то ресторана, умоляла помочь, обещала выпросить у папаши особо эксклюзивные доски. А у меня сердце доброе. Иногда. Вот я кое-как утрамбовала ее тряпье, теперь отдышусь и Полторацкому в машину закину. Наши-то работнички сцены уже выпивают, наверное. Одна я вкалываю, как обычно. Не знаю, зачем только согласилась.

– Я сам все отнесу, – сказал Владимир, подхватывая сумки. – А я тебя везде искал. Думал, ты уехала.

Незаметно они перешли на «ты». Спектакль закончился. Нет больше режиссера и актеров-любителей. Есть – артист Виленин и зам по реализации Жукова.

Откуда ни возьмись, появился Стакан – один, без свиты, с совершенно безумными глазами.

– Заблудился я тут за вашими кулисами! – пожаловался он. – Лена! Ты куда меня отправила? Здесь нет такого места, в которое ты меня отправила.

Ехали бы вы уже домой, – посоветовала та.

Но тут рядом снова материализовалась Матильда.

– Хорошие новости! Мы можем разорвать контракт с теми и перезаключить с вами! – пропела она. – У вас сейчас рабочее время? Или лучше всё-таки позвонить в понедельник?

– Как разорвете – так сразу и звоните, – разрешила Елена.

– Ой, она настоящая и разговаривает! Девушка, где вы достали такую синюю синьку для волос? – светски поинтересовался Стакан.

– Я не девушка. Я – арт-директор, – представилась Матильда, – не могли бы вы в ближайшем интервью упомянуть наше арт-пространство?

– Слова не девушки, но директора. Тогда отвечайте, где мои печеньки? – капризно спросил Стакан. – У входа помадой по зеркалу написано: «Печеньки за само-пил». А я у вас уже само-пил! Ох и само-пил же я у вас! И даже немного само-закусывал! Гоните в награду печеньки!

– Самопил, – закатив глаза, произнесла Матильда, – это не пьяные выходки! Это ваше фото в Инстаграме в наших интерьерах и со всеми полагающимися хэштегами. Вот Снежана, например…