Панчен-ламы занимают слишком высокое положение, чтобы обращать внимание на бытовые вопросы. Поэтому фактическое управление страной предполагалось доверить Дечен Ванмо с супругом; после смерти царственной четы на престол должны были взойти их потомки.

Губернатор Сикана решил, что этот план представляет угрозу для китайской власти, которую он был призван укреплять в западной приграничной области. Таким образом, несмотря на неоднократные просьбы, с которыми к нему обращались, он упорно отказывался дать согласие на брак Дечен Ванмо с одним из представителей местной знати.

Переговоры по этому поводу тянулись бесконечно. Без объяснения причин Дечен Ванмо лишили ее последних привилегий, а затем выселили из дворца в Канцзе. Вскоре приближенные покойного ламы решили взяться за оружие, дабы силой претворить свой план в жизнь.

Губернатор Сикана принял вызов и послал войска штурмовать горные перевалы в районе Дацзяньлу.

Это происходило в начале 1940 года. Горные перевалы, расположенные на высоте 4000 метров над уровнем моря, были покрыты толстым слоем снега. Слишком легко одетые китайские солдаты проходили строем мимо моей хижины, поджимая босые ноги в соломенных сандалиях. «Мы идем убивать дикарей!» — кричали мне некоторые фанфароны. Многие из них не успели никого убить: они гибли от переохлаждения в студеные ночи; тибетцы перебили множество китайцев и потеряли еще большее количество солдат.

Случаи предательства наносили урон приближенным покойного панчен-ламы. Ряд племен, обещавших им поддержку, не сдвинулись с места. Настоятель одного из монастырей Батанга выдал китайцам посланцев, направленных к нему с просьбой приказать своим вассалам перейти на сторону повстанцев.

Беды следовали одна за другой. Осажденные, укрывшиеся в бывшем замке Дечен Ванмо, были вынуждены сдаться из-за нехватки воды.

Китайские и тибетские солдаты мародерствовали с одинаковым усердием.

Китайцы, затаившиеся вместе со своими трофеями на одном из верхних этажей монастырского храма, сгорели там заживо, а вся их добыча обратилась в прах.

И тут мы снова сталкиваемся с «чудом», ибо чудес в этой злополучной истории предостаточно. Ночью на первом этаже храма вспыхнул пожар, хотя там не было ни души, все двери были заперты на замок и вокруг расставлены часовые. Огонь с поразительной скоростью добрался до верхней части здания, где находились китайцы, и они оказались отрезанными от выхода.

Учитывая, что никто не мог незаметно пробраться в храм и поджечь его, тибетцы пришли к выводу, что это дело рук ангела-хранителя собственности панчен-ламы, таким образом покаравшего грабителей-святотатцев.

Не стоит гадать, почему ангел-хранитель позволил злоумышленникам совершить преступление — подобный вопрос под стать лишь закоренелому безбожнику, а последователи любой религии одинаково простодушно верят в чудеса.

После этого несколько высокопоставленных чиновников отправились в Канцзе по поручению китайских властей. Я видела, как они проезжали в паланкинах с покрывалами из желтого атласа той же дорогой, по которой следовали к заснеженным перевалам вереницы босоногих солдат в соломенных сандалиях.

Тибетцы, овладевшие Канцзе, рассказывали, что уполномоченные властей просили их уйти из города, обещая уладить проблему. Какую такую проблему?.. Сие не уточнялось, и тибетцы утверждали, что они стали жертвой коварной интриги. Приближенные панчен-ламы, захваченные врасплох внезапным появлением китайских войск и оставленные теми, кто обещал им поддержку, обратились в бегство. Вошедшие в город китайцы конфисковали казну ламы, большая часть которой хранилась в Канцзе. Они также присвоили оружие и боеприпасы, собранные тибетцами, а заодно и их имущество.

Большинство этих людей стремилось к одному: восстановить власть панчен-ламы в Цзане; они не подозревали о плане создания независимого государства-вотчины панчен-лам. Этот план составлялся и обсуждался только верхушкой «правительства в изгнании».

Что касается рядовых жителей провинции Цзан, они восприняли эту безрассудную авантюру как повод вдоволь подраться и пограбить, попутно отвоевывая полномочия туземной царицы Дечен Ванмо, дабы показать китайцам, что тибетцы не собираются сдавать своих позиций.

Дечен Ванмо не стала дожидаться, когда ее арестуют и отправят в кандалах в Дацзяньлу, и сбежала в Цинхай. В эпоху тогдашней раздробленности страны это было равносильно бегству за границу. Однако впоследствии она укрылась в Лхасе.

В то время как в Канцзе велись переговоры и продолжалась бойня, несколько видных деятелей «правительства в изгнании», оставшихся в Дацзяньлу, были посажены под домашний арест, и у их дверей расставлены часовые, преграждавшие вход посетителям. Большая часть их собственности: недвижимость, деньги, оружие, лошади, скот и т. п. — была конфискована.

Между тем высушенное, насыщенное солью тело панчен-ламы упаковали в кожаный мешок, взвалили, как обычный тюк, на спину мула и таким зловеще-комичным манером доставили в Джекундо, где лама скончался тремя годами раньше. После этого мумию необычайно торжественно перевезли в роскошный мавзолей, возведенный, как и гробница его предшественников, на территории большого монастыря Ташилунпо в окрестностях Шигацзе.

«Правительство в изгнании» потерпело полный крах и перестало существовать. Тибетцы утверждают, что такой конец предвещал ряд неблагоприятных примет. Например, вороны разорвали в клочья флаг панчен-ламы, развевавшийся над его «представительством» в Дацзяньлу.

От политического движения, зародившегося в 1923 году после бегства панчен-ламы и блестяще проявившего себя в Китае, не осталось ничего, кроме горстки несчастных тибетцев, упрекавших друг друга в попытке осуществления бредового плана, погубившего многих соратников их господина.

Когда останки ламы были отправлены в Тибет, многие его приближенные воспользовались случаем, чтобы вернуться на родину в числе участников траурной процессии. Те же, кто помогал панчен-ламе бежать и особенно запятнал себя в глазах лхасских властей, предусмотрительно остались в Китае. Эти люди благоразумно не принимали участия в событиях в Канцзе, и кое-кто из них получил должности в китайском министерстве по делам Монголии и Тибета.

Однако история взаимоотношений панчен-ламы с китайским правительством на этом не кончается. Как уже было сказано, панчен-ламы не умирают. В дальнейшем[106] мы станем свидетелями перипетий, сопутствовавших поискам нового «воплощения» покойного.

Давайте оставим Сикан, где после безрассудной авантюры сторонников панчен-ламы не происходило ничего, достойного внимания, и обратим свои взоры на другой участок китайско-тибетской границы.

Район Кукунора, вплоть до ХУШ века служивший ареной ожесточенных сражений и долгое время занимавший важное место в китайских летописях, стал упоминаться все реже. Собиравшиеся там для нападения на Китай полчища варваров исчезли, а их немногочисленные потомки были оттеснены на запад. Туземное население существенно сократилось и ныне не проявляет воинственных намерений, наблюдавшихся у кампа на протяжении последних тридцати лет.