— Это имеет значение?

Открываю глаза, встречаясь взглядом... Нет, вру. Невозможно встретиться с тем, что надёжно спрятано между припухшими веками. Кто-кто, а мой знакомый дознаватель нынешней ночью не поймал сон ни одним глазом.

— Не-е-е... — Тинори, зажмурившись, мнёт переносицу пальцами. — Не имеет. Но сегодня я буду немного зол на любого выспавшегося человека, уж извините.

— А что мешало вам присоединиться к счастливой армии спящих? Дела?

Он совместил улыбку со сладким зевком:

— Я не настолько увлечён своей работой, чтобы тратить на неё всё отпущенное мне богами время. Хотя признаваться в истинной причине вынужденного бодрствования стыдно.

Неужели dyesi, согревавшая постель дознавателя, оказалась настолько страстной, что не позволила даже вздремнуть? Да ему гордиться надо, а не стыдиться!

— Что же может быть постыдного в...

Дознаватель виновато ухмыльнулся, потому что наверняка почувствовал, куда именно потекли мои мысли, и одним махом перерубил нить фантазий:

— В дурацкой игре на интерес? Почти всё.

— Вы играли? Всю ночь?

— Ну да. — Он только с третьей попытки попал ключом в замочную скважину кабинетной двери. — Встретился со старыми друзьями. Слово за слово, кон за коном... Не заметили, как в окно начал стучаться рассвет.

— Много выиграли?

Он пнул дверную створку, распахивая, и укоризненно заметил:

— Я же сказал: на интерес играли. Не знаю, как заведено у вас, а в нашей компании между друзьями деньги никогда не стояли и стоять не будут.

В голосе дознавателя присутствовала ещё и лёгкая обида, мол, неужели я не понимаю простых вещей, которые для остальных людей столь же привычны, как воздух на вдохе.

А ведь не понимаю. Не могу понять. Представить? Вполне. Восхититься? Тем более! И конечно, удивиться. Но несколько небрежно оборонённых слов заставили мир, в котором я полагал себя живущим, треснуть до самого дна и расколоться, а образовавшуюся расселину невозможно ни перейти, ни перелететь, только заполнить. Чем? Не знаю. Попробую подумать. Потом. После того, как справлюсь с делами на своей стороне мира.

— Что же вы стоите у порога? Заходите!

Кабинет дознавателя выходил окнами на закат, поэтому сейчас оказался погружён в остатки утренних сумерек, но зато на письменных приборах не было красноватых отблесков, напоминающих капли крови, разбрызганной неряшливым палачом. А серые тени — как раз то, что нужно. Под их покровом можно подобраться к противнику на расстояние удара и...

Хотя я собираюсь действовать открыто и честно. Насколько это окажется возможным.

— Не ожидал снова вас увидеть. — Тинори плюхнулся в кресло и блаженно расслабил спину, уткнувшуюся в кожаную обивку. — Снова нелады с местными лавочниками?

— Ни в коей мере. Я охладел к хрусталю.

Неказистую шутку оценили много выше её достоинства — весело рассмеялись.

— Оно и к лучшему: здоровье дороже красоты. Но тогда теряюсь в догадках... Что же вас привело в мою скромную обитель?

— Вы нужны мне, как мастер своего дела.

Припухшие веки настороженно попытались распахнуться пошире:

— Именно моего? Тогда должен вас огорчить, потому что...

Спешу прояснить недоразумения, пока не стало слишком поздно:

— Нет-нет, вы неправильно поняли! Я не имел в виду ваши особые умения. Просто вы — единственный дознаватель, которого я знаю лично, а мне нужен совет именно дознавателя, сведущего в правилах судейства.

Мои слова, вопреки робкой надежде, не помогли Тинори снова вернуться в расслабленное состояние, а напротив, заставили собраться ещё больше, выпрямить спину, положить руки на стол и сцепить пальцы угрожающим замком.

— Говорите.

Интересно, он только для меня устроил это представление? Стараюсь вглядеться попристальнее в выражение глаз, прячущихся под тяжело нависшими бровями и с каждым взмахом ресниц теряющих сонную негу.

Нет, непохоже. Так он разговаривает с каждым, кто приходит за помощью. Потому что любит свою работу? Наоборот. Потому что ненавидит, но слишком хорошо умеет её выполнять.

— Я хочу выступить заявителем. Вы можете принять заявление или мне нужно будет обратиться к кому-то ещё?

— Могу. — Дознаватель придвинул к себе и раскрыл кожаную папку с расчерченными листами бумаги. — В чём суть вашего обращения?

— Требование наказания за преступление.

— Что именно произошло?

— Убийство. Вернее, намечалось убийство, но его удалось избежать.

Тинори заинтересованно потёр нижнюю губу:

— Кто несостоявшаяся жертва?

— Я.

— Хм...

Он мокнул кончик пера в чернила и быстрым росчерком вывел моё имя. Запомнил ещё с того раза? Хотя, ничего удивительного в столь долгой памяти нет. Мне вид Харти с завязанными поверх живота руками тоже оставил яркие впечатления, и боюсь, не смогу от них избавиться до самого Порога.

— Несостоявшийся убийца?

— Тень.

Новый скрип пера, закончившийся вопросом:

— И у кого вы собираетесь требовать правосудия?

— У властей города, конечно же.

Дознаватель скучным тоном процитировал из хорошо заученного урока:

— Гильдия убийц не отвечает перед законом за оплаченные деяния. К тому же, не может остаться никаких указаний на личность заказчика.

— Может. Вернее, они уже остались.

Теперь Тинори проснулся окончательно и потребовал:

— Подробнее!

— Как мне рассказали, в случае смерти исполнителя обязательства между Тенью и заказчиком утрачивают силу.

— Да, такое положение дел известно.

— Так вот, убийца, нанятый, чтобы отправить меня за Порог, вместо того умер сам.

Дознаватель прищурился, словно прикидывая, мог ли я собственноручно справиться с Тенью или воспользовался чьей-то помощью.

— Хотите представить на суд мертвеца в качестве свидетеля?

Насколько помню, в прошлом некромантия использовалась и подобным образом. Если судить строго, вчера вечером я как раз занимался поднятием павших. И вполне может оказаться, что обе Тени, пройдя через мои руки, стали именно восставшими мертвяками... Хм. Занятно. И вовсе не пугающе. Но видя на лице собеседника явственное нежелание залезать в мысли и чувства трупа, спешу успокоить:

— Нет, что вы! Он вполне живой. И охотно укажет на человека, который пожелал моей смерти.

Сонная муть в глазах Тинори развеялась, обнажив азартно поблёскивающие озёрца: