— Ясно. Ну, жаль, что мы не уничтожили Кремону полностью, так было бы проще, хотя тоже не сахар. Они боятся.

— Чего?

— Всего. Точнее, двух вещей: во-первых, что Кремона вернется и коллаборационистов просто перестреляют. Во-вторых, свободы.

— Как это?

— Вы привыкли и не замечаете. Я тоже, но мне проще, я с этим не родился. Но и я бы этого так и не понял, если бы не один случай в университете. Я бы назвал это явление «интеллектуальной трусостью». Даже очень храбрый солдат, способный шутить под огнем, вполне может оказаться интеллектуальным трусом. Ну характерный пример, старый лозунг: «Моя страна может быть не права, но она все равно моя страна». Выбор интеллектуально храброго человека: я сделаю все, чтобы изменить мою страну. Выбор интеллектуального труса: я буду исполнять свой долг. И тот и другой выбор может быть примерно одинаково опасным. Но в первом случае вам придется все время что-то решать, все время что-то выбирать, а во втором — просто выполнять приказы. Для некоторых людей решать за себя самостоятельно страшнее, чем подняться в атаку без артподготовки.

— М-мм, понятно, а порекомендовать что-нибудь конкретное ты не можешь?

— Вот вопрос… Ну нельзя же приказать человеку стать свободным! По определению. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, пока не умерли все, родившиеся в рабстве.

— Недолго же они жили. Нам придется ждать больше ста лет.

— Положим, кое-что сделать можно. Во-первых, продолжать не обижать мирное население, даже если оно не вполне мирное. Тех отравившихся и покалечившихся мальчишек, я надеюсь, лечат.

— Ну разумеется.

— Вот и хорошо, только даже и не пытайтесь заниматься саморекламой. Пусть это будет на уровне слухов.

— Почему?

— Слухам там наверняка верят. Официальной пропаганде — нет. Во-вторых, всех этих деток надо просто вернуть родителям. И здоровых, которых наши будут вылавливать в этих джунглях, — тоже.

— Думаешь, они больше так не будут? — с насмешкой спросил синьор Мигель.

— Будут, и еще как, но другого выхода нет.

— М-мм, да, пожалуй, так. А еще? — заинтересованно спросил синьор Мигель.

— Еще? Профессор говорил, что у нас скоро будут преподавать историю в школах.

— Да, это уже решено. Через пару лет.

— Лучше бы поскорее, и там на Южном тоже.

— Да, — улыбнулся синьор Мигель, — я тебя понял.

— А еще… Но я не знаю, хорошо это будет или плохо…

— Говори.

— Прямо сейчас можно частично избавить их от необходимости делать выбор. Можно приказать всем явиться на свои рабочие места.

— Под страхом чего?

— Без «если», просто приказать.

— Думаешь, сработает?

— Очень может быть.

— Ну да, я понял, повязать всех. Они будут рассуждать так: даже если Кремона вернется, не могут же они расстрелять все население.

— Ага. О! Я только что понял кое-что важное!

— Давай, давай, — подбодрил меня проф.

Я пересказал им то, что выяснил Лео о сортировке умных детей.

— Понятно, по какому принципу их сортируют, — сказал я под конец. — Интеллектуально храбрые люди опасны для режима, значит, если нельзя сделать их трусливыми, надо сделать неинтеллектуальными. Кстати, а вы ручаетесь, что Кремона не вернется? — с тревогой спросил я.

— Армия у них, откровенно говоря, весьма фиговая, — поморщился синьор Мигель, — толпы придурков с бластерами.

— Больше я ничего разумного по этому поводу сказать не могу. Выпишите специалиста с Земли. Здесь, кажется, таких нет.

— Может быть, придется.

— Насколько конфиденциально то, что вы мне сейчас рассказали об оккупированной зоне? — спросил я.

— Тебе это важно? Нинасколько, об этом в новостных лентах скоро напишут.

— Ясно. Спасибо. У меня к вам тоже дело. Правда, не военное, а хозяйственное. Не хотите построить на Ористано ипподром?

— А кто на него будет ходить?

Я изложил свой план.

— И если профессор выделит мне миллион с моей кредитки, то будет кому ходить на ипподром, — закончил я свою речь.

— Ты думаешь, там есть миллион? — с иронией поинтересовался проф.

— Никак не меньше полутора, — решительно ответил я.

— Правильно, немного больше трех. Но почти все эти деньги инвестированы в какой-нибудь прибыльный бизнес с малой степенью риска. Вложение, которое ты предлагаешь, окупится не раньше чем через десять лет, к тому же оно довольно рискованное.

— Понятно. Придется взять кредит в каком-нибудь оптимистично настроенном банке. Если, конечно, синьор Мигель согласится построить ипподром.

— А мне нравится эта идея, — заявил синьор Мигель. — В Энриковом безумном стиле. Он его у вас унаследовал, — обратился он к профу.

— Льстец! — улыбнулся проф; было видно, что ему приятно это слышать.

— Может быть. Просто сейчас на Ористано у меня одни затраты. А это все-таки шанс.

— Ладно, но я не буду изымать Энриковы деньги. Энрик, у меня ты кредит возьмешь?

— Под тринадцать процентов, на десять лет. Так дает «Синий ястреб». Под обеспечение пойдет плантация Тремити. Она стоит не меньше двух.

— Договорились, — рассмеялся проф. — Кстати, если не секрет, за сколько ты ее купил?

— Тысяч за десять, — потянул я. — Так что она-то уж всяко окупилась.

— Акула капитализма, как сказал бы синьор Каникатти! — отреагировал проф.

— Точно.

— Ну хорошо, — закруглился синьор Мигель, — я еще сегодня поговорю со своим управляющим делами. А мне надо обратно, на Южный. И поскорее.

— Удачи! — пожелал я на прощание синьору Мигелю. Везет ему, все время воюет.

Со времени «взлома» прошло уже больше сорока часов, а пылающие местью эсбэшники так и не проявились. Что будем делать? Сколько времени этот дамоклов меч будет висеть над моей головой? М-мм, воспользоваться знакомством с синьором Арциньяно? Просто прийти и спросить? На Селено они меня не сошлют: во-первых, нет еще восемнадцати, а во-вторых, за такую мелочь и взрослого разве что оштрафуют. О! Меня тоже. Вот пусть они и присылают мне счет за свои бесценные секреты Полишинеля. Переживу.

Кстати, почему я не пользуюсь возможностями анонимного входа в сеть? Рефлекс. Я вспомнил страшную историю, произошедшую на заре моего туманного детства. Первая попытка взлома обошлась мне довольно дорого: проф отловил меня по моему логу. Вторая тоже: общий для парка лог выхода во внешнюю сеть. Третья меня чуть не доконала: я обошел оба лога, вышел в сеть анонимно, небезосновательно полагая, что иначе меня все равно поймают, и попытался что-то взломать (сейчас уже не помню, что именно). И умники из нашей СБ сбросили мне на комп программу-убийцу. Через пару секунд мой винчестер был девственно чист. Хорошо, что, сильно подозрительный, я имел диск с копиями своих файлов: насмотревшись на выброшенную технику, я и всей остальной не очень-то доверял. Но программное обеспечение погибло целиком.