менее сухом месте. Себастьян кинулся к кассам. Я выглядел как человек, только что упавший в бассейн. Люди смотрели на меня, затем за окно и сразу качали головами.

Автобус был наполнен людьми. Пол испачкала грязь, принесённая с улицы, вода между сиденьями, на них, повсюду. Я ощутил тепло людских тел, окутавшее меня в тот же миг, когда моя мокрая сущность оказалась внутри. Моран затолкал меня почти в самый конец, усадив к окну. Стёкла запотели, кондиционер работал, не жалея электричества. Я посадил свою пропитанную водой задницу на бордовое ещё пока девственно сухое сиденье. Когда Себастьян приземлился рядом со мной, я сразу открыл рот:

— Что…

Моран достал свой более менее сухой телефон и стал набирать СМС-ки.

— Ты что наделал? — он резко посмотрел на меня, а я широко распахнул глаза от такого обескураживающего вопроса.

— Я не знаю. — честно ответил я.

Скулы Морана быстро задвигались, а кожа на лбу напряжённо натянулась. Я не мог вспомнить, что произошло. Лишь отрывки, лишь странные ощущения.

— Я не помню. — как-то лишком жалостливо проговорил я, выглядя как испуганная промокшая собачонка.

Киллер стал вытягивать из рюкзака сухие вещи.

— Ты к ним полез. — выдал спустя минуту он. — Мне пришлось вернуться и убить их.

Моё сердце стало колотиться сильнее.

— Но я помню, что они пистолеты на меня наставили! — я стал в отчаянии защищаться.

Моран заткнул мне рот.

— Потише.

Верно, мы же не одни здесь.

— Они бы не убили тебя. Ты мог успеть вылезти.

От волнения меня снова затошнило. Все ощущения смешались с холодом и ужасным ощущением мокроты. Я скривился.

— Я не контролировал себя. — признался таки я.

— В смысле? — Моран наклонился ближе ко мне. — Ты ж с ними разговаривал, не помнишь? А потом, когда тебя в окно выбросили, ты просто ушёл, и мне пришлось их добивать и следы заметать.

— Прости. — у меня начала болеть голова, а стучащие зубы усугубляли ситуацию. — Я не помню.

Моран смотрел на меня, пытаясь что-то сообразить, но потом бросил это дело, продолжив доставать сухое.

Я снял мокрющую футболку, которую выжить мало было, и передал её Себу. Он, собственно, её и выжил прямо на пол, без труда игнорируя недовольные взгляды других путешественников. Худи было прохладным, но зато сухим. Думаю, вскоре согреется. Себастьян тоже стянул свою влажную футболку. Две девушки справа от нас, заинтересованно повернули головы в нашу сторону.

— А помнишь, как стоял на карнизе все пятнадцать минут, пока я номер чистил? — вдруг поинтересовался Себастьян.

Мне от этого стало только хуже, поэтому я просто отрицательно покачал головой, съехал пониже на сиденье, скрестив руки. Я держал руки на груди, чтобы было теплее. Дождь не кончался, но я был благодарен, что нахожусь внутри чего-то, а не снаружи.

— Это были люди Клинта? — спросил я.

— Не знаю пока. Джим проверяет. — ответил полковник.

— Ты сказал Джиму?! — меня вдруг обдало долгожданным жаром, но после он вылился не в тепло, а в пущий холод.

— Конечно, Эдвард. — сказал киллер и почесал нос. — Я грохнул троих на территории другого государства и не уверен, что убрал всё подчистую.

Я ощутил, как трещит голова и шрам на лбу. Хорошее настроение снова пропало. Кошмар, что скажет Джим? Я провалил свою миссию по краже его сердца, мыслей, почек, члена, короче всего его. Теперь он только посмеётся надо мной!

— Мы разберёмся. — всё же ободрил меня Моран.

Поездка была так себе. Себастьяну пришёл ответ от Джима, и я скукожился у окна, ожидая приговора. Но удача была на моей стороне, это были люди Клинта, но пришли они за одним из его «друзьяшек», которых дядя старался убедить отказаться от поездочки в Черногория, так что это, если смотреть на общую картину, косяк самого Джима. Мне так полегчало, что я аж опустил пару шуток, типа: «Мы согреемся быстрее, если разденемся и прижмёмся друг к другу», чтобы дать Себастьяну понять, что мне по прежнему холодно.

Он пожертвовал мне свой свитер. Но когда и свитер не согрел меня, я понял, что дело плохо. Мне пришлось сделать вид, что всё в порядке. Я не хотел, чтобы Моран подумал, что я «неженка какая-то, чтобы заболеть после прохладного дождика». Я уставился в окно на готический пейзаж, старательно представляя, что я здоров как бык и что скоро я добьюсь своего.

Мои щёки горели. Я почувствовал это уже через полтора часа. Автобус сделал остановку на специальной станции, где мог заправиться, а пассажиры могли сходить в туалет и купить еду и напитки. Я отрицательно покачал головой, отвечая на вопрос Себастьяна.

— Лады, — сказал он, уже вставая. — куплю тебе чё-нить горячего.

Я благодарно кивнул. Кроме меня в автобусе оставалась ещё пара человек. Дождь наконец-то перестал, и я наблюдал как сохнет стекло. Мой взгляд пал на сумку киллера. Край был немного запачкан красным. От вида крови меня почему-то передёрнуло, сердце скакало и скакало, а жар и холод столкнулись в моей груди, затеяв убийственное танго.

Я стал перечитывать нашу последнюю переписку с Джимом, вспоминая, как он заставил меня кончить, находясь в тысячах миль от меня, используя лишь свой голос. Это меня немного успокоило.

Мы снова тронулись. Я попивал свой горячий шоколад из огромного стакана.

— Надо было тебе всё же справить нужду перед этим. — Себ почесал затылок, смотря на гигантский картонный стакан.

Я пожал плечами. Мне стало теплее. Хорошо.

Мы проехали ещё какое-то время, я дал себе наконец-то погрузиться в музыку, чтобы отвлечься от произошедшего. Успешно. Меня даже разморило. Когда горячий шоколад кончился, я снова задрожал. Мы въехали в последний транзитный город. Его огни то и дело заполняли салон своим светом.

Вечерело. Я успел чихнуть раз десять за всю поездку, и семь раз у меня получалось это скрыть. Ещё мне жутко захотелось в туалет. Я подвинулся к Себастьяну, чтобы на ухо рассказать о своём намерении. Он неожиданно обернулся, и наши дыхания резко слились. Я сглотнул, отстраняясь. Однако Моран протянул ко мне руку и положил её на мою щеку.

— Ты горячий. — сказал он.

Я выдал слабую, но ехидную улыбочку. Ладонь киллера по родительски потрогала мой лоб.

— Чёрт. — тем же тоном, в котором угадывалось волнение, сказал полковник. — Чёрт.

— Что? — я понял, что он всё понял, однако продолжал делать вид, что всё нормально.

Моран оторвал руку от моего лба и потёр переносицу, совсем как Майкрофт. От этой ассоциации моя тревожность вновь села на трон моего разума.

Автобус прибыл на конечную. Себастьян напялил на меня максимум одежды. Я был