открыла взмахом волшебной палочки. В кабинет вошёл Джарван в очередном великолепном костюме серого цвета. Гермиона коротко кивнула в ответ на его приветствие. Он снял пиджак, оставшись в светло-синей рубашке, которая обтягивала его мускулистые плечи.

Гермиона прошла к столу, на котором были разложены артефакты, жестом предложив ему присесть.

— С чего начнем? — равнодушно спросил он.

Как будто это ей надо. Она с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Вытащив трость-золотоискатель, Гермиона начала зачитывать её характеристики. Краем глаза она подмечала, что он, кажется, совсем её не слушает. Она поджала губы, отложив пергамент, и посмотрела ему в глаза:

— Эмир Джарван, у вас есть вопросы по состоянию трости?

— Гермиона, можно просто Джарван, мы же договорились, — проникновенно ответил он.

— Хорошо, — она отвернулась, делая вид, что складывает бумаги. — Так что?

— Вопросов нет.

Гермиона чуть смешалась.

— Что ж, тогда… Скатерть.

Всё продолжалось по той же схеме. Гермиона зачитывала паспорт артефакта под масляным взглядом Джарвана. Это очень отвлекало и раздражало, но она старалась, чтобы он не понял этого. Если у него нет вопросов, они быстрее разберутся с этим, и она побежит в отдел, помогать Трейси с докладом. Видит Мерлин, её помощница не справится в одиночку.

Эти мысли вселяли оптимизм, и она даже пару раз дежурно улыбнулась эмиру, приступая к следующему артефакту.

Озвучив информацию о кольце и ковре, Гермиона начала распаковывать следующий предмет под безразличным взглядом эмира. При виде арфы Джарван заметно оживился. Он подошёл к инструменту, вглядываясь в замысловатые узоры гоблинской работы, после чего вернулся к столу и внимательно выслушал результаты исследований.

— Значит без эффекта амортенции? — проговорил он, осторожно призывая арфу к себе. Эмир задумчиво смотрел на неё, словно вспоминая что-то, и неожиданно вытянул руки и коснулся струн.

— Ты умеешь играть? — спросила Гермиона, и эта фраза эхом отозвалась в её памяти. То же самое спросил Драко тогда. Здесь же.

Джарван неопределенно пожал плечами.

— Совсем немного, — он тронул струны, легко перебирая их пальцами, наигрывая какую-то восточную мелодию.

Гермиона взволнованно прислушалась к своим ощущениям. Она не почувствовала ненависти, но ощутила раздражение, которое испытывала по отношению к Джарвану. Сможет ли она противостоять арфе и не выдать своих чувств? Для этого она недостаточно сильный окклюмент. Даже Драко в прошлый раз с трудом сдержался.

Арфа вдруг смолкла. И Гермиона удивленно подняла глаза на Джарвана. Тот задумчиво смотрел в ответ.

«И это всё? Не пришлось закрываться и сдерживать себя?»

И тут она поняла. Она не испытывала никаких сильных чувств по отношению к нему, не старалась ничего скрыть. Арфе просто не за что было зацепиться. Просто чуть большее раздражение, чем обычно.

Осознавать это было приятно. Значит, чувства Драко были сильными уже тогда, и он их старательно прятал. Это всего лишь подтвердило его слова.

Настроение Гермионы заметно улучшилось, и она улыбнулась Джарвану:

— С арфой закончили?

— Да, пожалуй… Ты умеешь играть? — словно между прочим, спросил он.

— Нет, на арфе нет. Немного на фортепиано.

Он рассеяно кивнул, витая в своих мыслях.

Гермиона потянулась за следующим артефактом, но он остановил её:

— Гермиона, давай сделаем перерыв. Я немного устал.

«Устал он, как же! — с досадой думала Гермиона. — Кто тут устал, так это я — два часа распинаюсь о том, что он мог бы взять и прочесть самостоятельно!»

Джарван отправился за кофе и довольно быстро вернулся, к огорчению Грейнджер. Он принёс напиток и для неё.

— Знаешь, как у нас говорят на востоке, Гермиона? В чашке кофе — три глотка: первый — дежурный интерес, второй — сладкое влечение, а третий — распаляет любовь, — он отлевитировал ей чашку с дымящимся напитком. — То же самое я могу сказать и о людях.

Гермиона кивнула, задумчиво рассматривая кофе. Не мог же он подмешать туда что-нибудь? Скажем, веритасерум или что-то сковывающее? Нет, он не стал бы так рисковать. Не в Министерстве магии. И она пригубила напиток.

Тем временем Джарван продолжил:

— Если перефразировать, то получится так — первый взгляд вызывает только праздный интерес, второй — влечение, а третий — любовь. Как ты считаешь, это верное утверждение?

Гермиона не очень-то вникала в его слова, потому что всеми силами прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь уловить хоть малейшее изменение в сознании или самочувствии. Поэтому она ответила пространно:

— Может быть, Джарван, всегда по-разному.

— Это как?

Гермиона подумала, что это хороший способ не пить больше его кофе, поэтому отставила чашку, делая вид, что очень заинтересована его рассуждениями.

— Между вторым и третьим взглядом должно произойти что-то очень важное, чтобы появилась любовь.

Он улыбнулся, скользнув взглядом по её лицу.

— А ещё у нас говорят так: если женщина соглашается говорить о любви, то в итоге она начинает её испытывать.

— А у вас все пословицы о женщинах? — скептически спросила Гермиона. — Что насчёт мужчин?

— Мужчина начинает говорить о любви, — хитро сказал Джарван, — а женщинам нравится слушать.

Кажется, он намеренно выводил её из себя. Гермиона глубоко вдохнула в лёгкие воздух, чтобы унять раздражение.

Джарван тем временем продолжал беседу, разглагольствуя о традициях.

— В нашей стране о женщинах очень заботятся. Оберегают своих жён от плохих известий, от плохих мыслей. У вас на Западе жертвуют семейными ценностями ради своего удовольствия, у нас на Востоке — своим удовольствием ради семейных ценностей. Иногда мужчина даже приносит непреложный обет, с обещаниями, что будет заботится о жене и не обидит её.

— Но эти браки, конечно же редки, не так ли? — насмешливо сказала Гермиона.

Он пристально посмотрел на неё. И вдруг искренне расхохотался:

— Гермиона, ты очень необычная девушка! Твои мысли быстры, как сокол, и остры, как заточенный клинок! Ты будешь отличной женой тому, кто сможет покорить тебя. А дети унаследуют твой блестящий ум.

Она запнулась, глядя на него. Разговор с арабом принимал какое-то странное направление. Может, у них на востоке лучшим комплиментом считается, что ты будешь хорошей женой и родишь умных детей?

— Гермиона, — произнёс Джарван, когда обуздал свою неожиданную весёлость. — Ты обучалась магии в Хогвартсе, верно?

Она утвердительно кивнула.

— Тебе легко давалась учёба?

— Я не могу сказать, что очень легко, ведь я почти до двенадцати лет воспитывалась в мире без магии, мои родители — маглы. Всё, что происходило в мире магии, для меня было в новинку. Но я люблю учиться, люблю ставить перед собой задачи и достигать их, — проговорила Гермиона, осторожно подбирая слова.

— У тебя были хорошие результаты? — как будто между прочим спросил Джарван.

О, он знал, на какую струну нужно надавить, чтобы разбудить её самолюбие.

— У меня