– Пока больше ничего, – негромко произнес он первые слова с того момента, как вошел в дом.

Сент-Джулианз-Уэлл

Ладлоу, Шропшир

Линли всегда мог определить, когда Хейверс собирается закусить удила. Это было видно, во-первых, по ее походке: она менялась с ее обычно неторопливого фланирования на нечто напоминающее атаку, как будто она шла против ветра там, где никакого ветра не было; и, во-вторых, по выражению ее лица: на нем мог быть написан или триумф «ЕСТЬ!», или уверенность в том, что она знает, что надо сделать, чтобы «ЕСТЬ!» оказалось не за горами. Сейчас, идя к машине, она демонстрировала и то и другое.

– Вы же ее видели, правда? – Голос Барбары звучал негромко, и она украдкой оглядывалась, как будто из ближайшего окна должен был выскочить некто с записывающим устройством.

– Видел. Но не уверен, к чему может привести это случайное совпадение.

– А что, если это вовсе не случайное совпадение? – Сержант остановилась прямо посередине улицы.

Инспектор оглянулся на дом – уютный, ухоженный, совсем не зловещий и ничем не выделяющийся среди таких же домов на улице.

– Рабия Ломакс и Кловер Фриман позируют на одной фотографии с еще восемью или десятью личностями, скорее всего пилотами, перед планером, – медленно произнес Томас. – Полагаю, они члены какого-то клуба?

Этот вопрос Хейверс проигнорировала, потому что у нее была информация, которой ей не терпелось с ним поделиться.

– Да, да. Но забудьте вы сейчас про Рабию Ломакс. Дело не в ней, а совсем в другой.

– В Кловер Фриман.

– В Нэнси Сканнелл.

– В ком?

– В Нэнси Сканнелл, сэр. Она на этой же фотографии. Вместе с Кловер Фриман. И с миссис Ломакс. Она одна из этих пилотов. А еще она патологоанатом, производившая вскрытие Йена Дрюитта. Именно она назвала его смерть самоубийством. Теперь понятно?

Линли было понятно только то, что Хейверс слишком сильно перевозбудилась. Кроме того, он понимал, что в членстве Нэнси – если это можно так назвать – в группе пилотов не больше случайного, чем в членстве в этой же группе Кловер Фриман и Рабии Ломакс.

– Барбара, просто задумайтесь, – сказал он, – почему вы придаете этому такое значение? Мне кажется совершенно естественным, что два человека, знающие друг друга по профессиональной деятельности, могут неожиданно обнаружить общие интересы. Здесь что, есть аэродром для планеров?

– Ну да, в Лонг-Минд. И мы туда забирались – мы с командиром – для того, чтобы поговорить с Нэнси Сканнелл. Она сказала, что может встретиться с нами только там, поскольку ей в тот день надо было помочь кому-то с запуском планера. А уже позже мы узнали, что Рабия Ломакс входит в ту же группу пилотов. Все они на паях владеют планером. Что, на мой взгляд, выглядит якобы совершенно случайным совпадением там, где случайностями и не пахнет.

– Глупости, – возразил ей Линли. – Маловероятно, чтобы в Шропшире было больше одного поля для полетов планеров. Так что если есть всего одно место для занятий этим видом спорта, то становится еще более вероятным, что две женщины – связанные по работе, Барбара, – рано или поздно выяснят, что обе интересуются планеризмом. Они вполне могли столкнуться друг с другом на взлетном поле. Или на доске объявлений могла появиться информация о том, что лица, заинтересованные в приобретении планера, должны связаться с тем-то и тем-то. Они могли уже раньше обсуждать идею совместного владения планером. А может быть, пришли к ней независимо друг от друга и только на первой встрече потенциальных владельцев выяснили, что они обе планеристки и желают быть членами этой группы. Я просто хочу сказать, что существует множество объяснений и ни одно из них не может быть промаркировано как подозрительное.

– Но ведь я тоже хочу сказать…

– И говорить здесь можно только об одном: о том, что у них есть общий интерес. Это можно отметить, но не более того. Возможно, в будущем это окажется полезным, а может быть полной глупостью, но я надеюсь, что вы не станете разрабатывать эту версию лишь потому, что можете прицепить к ней ярлык.

Сержант отвернулась от него, и по выражению ее лица Линли понял, что она готова еще долго спорить по этому поводу.

– Проверьте ваш телефон, – распорядился он, чтобы остановить ее. – Взгляните, не пробовал ли Раддок связаться с вами?

Перед выездом из гостиницы они позвонили ПОПу, но соединились лишь с его голосовой почтой. Барбара попросила его перезвонить как можно скорее, не объясняя причину. Но на время беседы с Рабией Ломакс она отключила звонок. Теперь сержант достала телефон, как и было велено.

– Пока ничего, – сообщила она Линли. – Так вы не думаете, что нам надо…

– Я думаю о том, что нам не стоит бежать впереди паровоза. Всему свое время, сержант.

– Время, – повторила Хейверс. – Разве не в нем все дело? Ведь именно его у нас нет.

– Ну, Барбара, пока еще не время впадать в отчаяние.

Но выражение лица сержанта говорило о другом.

Вустер, Херефордшир

Тревор Фриман проснулся в темноте, чувствуя себя так, будто накануне здорово напился. Он спал как человек, погруженный в анабиоз перед космическим путешествием длиною в целый век, и на мгновение ему действительно захотелось оказаться в одной из этих капсул, потому что возвращение к действительности вызвало в его голове сотни образов, без которых он вполне мог бы обойтись. Они быстро овладели его мыслями, и так же быстро он попытался от них избавиться. К сожалению, безуспешно. Происхождение у них было совсем разное. Это были обрывки беседы, случайно услышанные вчера вечером. Или его собственная неугасимая похоть.

Газ Раддок появился на обеде, на который его, по просьбе жены, пригласил сам Тревор. Но тот малоприятный разговор, который случился у них с Кловер и главной темой которого был ПОП, и та странная манера приглашения молодого человека на обед заставили Тревора заподозрить неладное. В результате он стал сверхнастороженно относиться ко всему происходившему как во время обеда, так и после него. Стейк, картофель, пудинг и салат они съели на патио. И с самого начала – и до самого конца – любое слово, действие, оттенок голоса и взгляд казались Тревору наполненными скрытым смыслом.

Тот наряд, который выбрала Кловер, тоже не облегчил ему жизнь. Обычно в его присутствии она всегда одевалась так, чтобы слегка приглушить свою сексуальность, а на обеде решила вдруг полностью отказаться от этого стиля – выбрала укороченные брюки, не скрывавшие лучшие коленки во Вселенной, сандалии, одна из которых постоянно спадала с большого пальца ее ноги, и топ, созданный, казалось, лишь для того, чтобы постоянно соскальзывать с ее плеча. Может быть, для того, чтобы подчеркнуть, что одеваться ей пришлось в спешке, Кловер не надела бюстгальтер, поэтому ее торчащие соски не смог бы проигнорировать даже слепец.