небо бледнеет, как уста умирающей. Пусть он помолится на умирающем закате или на восходе, при ещё изумрудном прозрачном небе».

Место захоронения отца Павла до сих пор доподлинно неизвестно. Подобные места были обозначены в секретных делах, уничтоженных по особому распоряжению в июле 1941 года.

Это может быть урочище Койранкангас, известное как Ржевский артиллерийский полигон в районе посёлка Токсово Всеволожского района Ленинградской области. Там скрывали тела репрессированных ещё с 1918 года, туда свезли и часть тел расстрелянных соловецких узников.

Это может быть Левашовская пустошь близ посёлка Левашово Выборгского района Петербурга. Там захоронена основная часть расстрелянных в «Большом доме» в 1937–1938 годах.

Это может быть Лодейное поле (что наиболее вероятно), где после ликвидации Свирлага был организован расстрельный полигон. Туда командировали расстрельную команду в дни, когда был приведён в исполнение приговор для тех, кто прибыл вторым этапом с Соловков. Сейчас на месте предполагаемого захоронения завод.

После оборвавшейся переписки семья несколько лет пребывала в полном неведении. В январе 1939 года Анна Михайловна обратилась в Совет народных комиссаров СССР, а затем в Прокуратуру с жалобой на несправедливое осуждение мужа и с просьбой сократить срок его заключения. Прокуратура на основании заключения НКВД заявление отклонила, и приговоры особой тройки по делам 1928 и 1933 годов оставила в силе.

В марте 1940 года Анна Михайловна отправила письмо Сталину. В нём она говорила о заслугах Флоренского перед Советским Союзом, приложив к письму обширный список научных публикаций, говорила о прервавшейся с ним переписке, просила освободить «немолодого больного человека». Письмо осталось без ответа.

От безысходности Анна Михайловна готова была впасть в отчаяние. «Вам оставили сыновей — будьте довольны», — сказала ей тогда Пешкова. Это было горьким утешением, но детей действительно не стали призывать к ответу за отца. Оба старших сына работали, взяли на работу в Московский университет и дочь Ольгу. Отец оградил их своими молитвами и от арестов, и от высылки, словно в подвале «Большого дома» принял не только смертельную пулю, но и стрелы, летевшие в близких, как тот самый рыцарь на экслибрисе.

Впервые о смерти Флоренского семья узнала в 1946 году. В официальном документе была указана дата «15 декабря 1943 года», видимо, потому, что в этот год истекал срок десятилетнего заключения.

В 1958 году Анна Михайловна пишет Хрущёву. В письме многолетняя боль и одновременно неизбывная душевная сила женщины, которая переживёт смерть не только мужа, но и, позже, двух сыновей — Василия и Михаила: «Я старая и больна гипертонией, мне исполнилось 69 лет и я хочу до своей смерти знать, что с моего мужа снято обвинение, и видеть моих детей полноправными гражданами Советского Союза. Я глубоко уверена, что мой муж по своим убеждениям не мог совершить преступления ни против своей Родины, ни против своего Правительства». Честь, доброе имя мужа, светлая память о нём были для Анны Михайловны святы.

После этого письма Флоренского реабилитируют по делу 1933 года, а в 1959-м — по делу 1937 года. Полной же реабилитации и свидетельства о смерти с сообщением причины, подлинной даты и примерного места захоронения добьются уже внуки в 1989 году: «Расстрел. 8 декабря 1937. Область Ленинградская». В 90-е им дадут ознакомиться со всеми тремя делами.

Анна Михайловна до последнего не желала верить в гибель мужа. Но после официального документа о смерти решила совершить отпевание.

15 декабря 1959 года. Трапезный храм Троице-Сергиевой лавры. На отпевании при закрытых дверях только члены семьи. Чин совершает наместник Лавры архимандрит Пимен (Хмелевский). Нет гроба, нет положенного во гроб. Нет смерти. Да, человек не умирает — рождается второй раз, уже для жизни вечной. Не рыдай мене, мати! Не рыдай мене, жено! Не рыдайте мене, чада!

«Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего иерея Павла, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная». И душа парит над миром. Ей видны горные хребты Кавказа, золотые рязанские поля, лица костромских крестьян с их детскими очами. Дальний Восток… Вечная мерзлота струится из-под земли серебряным ручьём, под ярким солнцем расцветают сады. Соловки… Над Белым морем, наконец, развеиваются тучи, открывается восхитительная лазурь, монастырь вновь населяют монахи. Родной Посад… Зимний Маковец, как пасхальный кулич. К родовому дому Флоренских идут люди, их много. Это потомки. А над ними небесной тропой — отец, дед, прадед, духовные отцы, друзья детства, юности и зрелости раба Божьего Павла — все красивые, молодые, все в возрасте Христа.

А в небесных чертогах ждёт особая библиотека: здесь всё замысленное, но не дописанное, не изданное в земной жизни, завершено. Сотни томов: математика, физика, геология, богословие, искусствоведение, поэзия. Потомкам в свой срок достанутся эти тома как озарения, как плоды их упорных поисков, они найдут для них свой язык, свои жанры, термины и образы, но сохранят живую связь с Павлом Александровичем Флоренским. Ничто не погибло, всё цело и цельно, нерасторжимо.

Душа торжествует! Какой прекрасный восход! Трепещет «иного бытия начало»! Ликует новая жизнь!

Моли Бога о нас

«В мире ничто не пропадает, ни хорошее, ни плохое, и рано или поздно скажется, хотя бы и пребывало некоторое время, иногда долгое время, в скрытом виде. Для личной жизни это убеждение, может быть, и недостаточно утешительно. Но если на себя смотреть со стороны, как на элемент мировой жизни, то при убеждении, что ничто не пропадает, можно работать спокойно, хотя бы непосредственного и явного внешнего эффекта в данный момент не получалось» — таково одно из последних откровений отца Павла.

Деяния Флоренского не пропали. Человеческая памятливость выкосила «траву забвения». Люди, родные и по крови, и по духу, много лет трудились, чтобы Флоренский вернулся к нам во всей полноте своего гения, чтобы содеянное им обрело продолжение, а задуманное — воплощение. Чтобы цветы жизни, веры, любви, насаждённые Флоренским, расцвели и в новом веке.

Культурный центр Павла Флоренского в Сергиевом Посаде. Мемориальный музей-квартира в Москве, где жили мать, сёстры, брат, потом дочь Ольга с семьей и где останавливался сам отец Павел. Историко-культурный музей на родине предков в селе Завражье Кадыйского района Костромской области. Сковородинский районный музей имени Флоренского в Амурской области. Всё это живые музеи, где проводят конференции, круглые столы, снимают документальные фильмы и где, главное, создана пневматосфера Флоренского, которую он, развивая идею Вернадского о ноосфере, определил как «особую часть вещества, вовлечённую в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа».

Его имя носят улицы в Завражье, в посёлке Соловецком и в Калининграде. В его честь учреждён Фонд науки и православной культуры, под эгидой которого издаются сочинения отца Павла, проводятся выставки, презентации, устанавливаются памятники и мемориальные знаки. В Костроме создан Межрегиональный центр по сохранению и изучению творческого