Чтобы не сидеть в одиночестве, я пригласил на мостик Филипа. Главный инженер находился в машинном отделении вместе с матросами, пожелавшими наблюдать за испытанием двигателя.

– Машинное отделение к испытанию готово? – спросил я в микрофон.

– Готово, сэр, – вяло доложил Касавополус.

– Керрен, задай координаты.

– Есть, сэр. – Керрен вывел на экран координаты Земли и «Дерзкого».

– Хорошо. – Проверять Керрена я не стал, ведь полета не будет. – Начинайте, главный инженер.

– Есть, сэр. Включаю двигатель.

– Функции сверхсветового двигателя нарушены! – доложил Керрен.

– Керрен, успокойся, это всего лишь испытания. Наблюдай за N-волнами и строй на экране график, – приказал я.

– Есть, сэр.

График, появившийся на экране, свидетельствовал о явных нарушениях в работе сверхсветового двигателя. Мы с Филипом молча ждали.

– Ничего не получается, – доложил снизу инженер. – Может быть, дело в настройке дефлекторов…

– Когда вы собираетесь их настроить, Касавополус? – спросил я.

– Не все ли равно? Ничего не… Не знаю. Завтра попытаюсь что-нибудь придумать. Испытания провалились.

– Я знал, что так будет, но втайне надеялся на обратное, – признался Филип.

– Я тоже. Пошли в машинное отделение. Мы спустились вниз.

– Все бесполезно, – сказал бледный Касавополус.

– Неужели никакой надежды? – спросил я.

– Никакой! Думаете, я зря прослужил на кораблях тридцать лет?! – вспылил он. – Извините, сэр.

Нас окружили мисс Бартель, Клингер и другие члены экипажа. Они смотрели на меня, как родители на врача, способного совершить чудо и спасти их ребенка.

Я кожей ощущал их молчаливую мольбу. Эти люди так нуждались хоть в какой-то надежде.

– Попробуйте что-нибудь сделать, – попросил я Касавополуса.

Он понимающе на меня взглянул.

– Есть, сэр, – ответил он. – Завтра попробую получше настроить двигатель. Может, что-нибудь и получится.

– Спасибо.

– Приходите понаблюдать за работой, сэр. – Инженер как-то странно на меня взглянул.

На следующий день испытания возобновились. Все свободные от дежурств члены экипажа собрались в машинном отделении и с надеждой наблюдали за происходящим. Опять генерировались волны не той амплитуды и не той длины.

Вечером по просьбе Елены Бартель я пригласил ее на мостик – она захотела со мной поговорить.

– Есть еще одна возможность, которую мы не использовали, – сказала она.

– Возможность? Какая же?

– Подать на двигатель более высокую мощность.

– Я не инженер, мисс Бартель, однако хорошо знаю, что подавать большую мощность на неисправный двигатель крайне опасно.

– Но ведь не исключено, что при большой мощности двигатель заработает!

– При большой мощности может расплавиться его шахта. Неужели вы не понимаете, что…

– А датчики…

– Не перебивайте меня, мисс Бартель, это нарушение субординации. И я не потерплю! Матросу запрещено пререкаться с офицером!

– Так точно, сэр!

– Если стенки шахты расплавятся, над кораблем нависнет опасность. Я не возражаю против испытаний, но рисковать нельзя, «Дерзкий» и без того в критическом состоянии! Идите!

Она отдала честь, повернулась кругом и ушла.

Утром явился Филип и доложил:

– Уолтер Дакко хочет с вами поговорить, сэр. Прямо сейчас. Увидел меня в коридоре, схватил за руку, не считаясь с моим офицерским званием, затащил в комнату отдыха и просил передать вам его просьбу как можно быстрее.

– Я поговорю с ним немедленно. – Я взял микрофон: – Старшина полиции, быстро на мостик!

Через несколько секунд Уолтер Дакко уже стоял передо мной.

– Обстановка накаляется, – сообщил он.

– Конкретнее, – потребовал я.

– В кубрике говорят страшные вещи. Будто вы запрещаете испытания сверхсветового двигателя на полную мощность, потому что не хотите возвращаться домой.

– Что за бред!

– Так точно, сэр! Но они в этом уверены.

– Пока только разговоры? – спросил я.

– Да, сэр. Но… Собираются провести испытания без вашего разрешения, сэр.

– Каким образом? Ведь я приказал Керрену не подавать напряжение на двигатель без моего приказа.

– Верно. Но вас можно убрать.

Я посмотрел на него в упор. Он выдержал мой взгляд.

– Принесите со склада оружие, мистер Дакко. Для меня, мистера Таера и главного инженера.

– Есть, сэр. И еще… Я хотел бы уберечь Криса.

– Как?

– Запереть в каюте, если потребуется. Мало ли что может случиться, если начнется заваруха.

– Нет, – твердо сказал я. – Он военный и хорошо знает, что полагается за мятеж. Идите за оружием.

– Я немало сделал для вас, и вы передо мной в долгу. – В его взгляде была непреклонная решимость защитить сына.

– А вы мне ничего не должны, мистер Дакко? – спросил я.

– Вот, значит, как вы благодарите за помощь? Я с трудом удержался, чтобы не разразиться проклятиями. Конечно, Уолтер Дакко не раз оказывал мне неоценимую помощь, рискуя собственной жизнью. Добровольно докладывал все, что происходило на корабле, из чисто моральных побуждений. И я не мог оказаться неблагодарной свиньей.

– Мистер Дакко, – сказал я уже совсем другим тоном, – назначаю Криса вашим помощником до конца чрезвычайного положения. Принесите оружие.

– Есть, сэр. Спасибо.

– Если у нас увидят оружие, то сразу поймут, что нам известно о настроениях экипажа, – сказал Филип, как только Уолтер Дакко ушел.

– Что ж, чему бывать – тому не миновать.

Через полчаса Уолтер Дакко вернулся с лазерными и электрошоковыми пистолетами. Я взял пистолет, включил тревогу и, когда со всех постов поступили доклады, объявил в микрофон:

– Всем оставаться на местах для проверки.

С Филипом и Уолтером Дакко я начал обход корабля и закончил его в машинном отделении, где вместе с главным инженером находились Деке и Джокко.

– Касавополус, какую максимальную мощность можно подать на сверхсветовой двигатель, не подвергая корабль серьезной опасности? – спросил я.

Возможно, до него дошли слухи о готовящемся бунте, потому что он ничуть не удивился моему вопросу.

– Не могу точно сказать. Пожалуй, половину от обычной.

– Если мощность повышать постепенно, успеют температурные датчики сообщить о перегреве, чтобы вовремя отключить напряжение?