Бетон застыл. Он стиснул пальцы ног Джо, его пятки, его икры. Стиснул с такой силой, что Джо даже решил, может быть, там сломались какие-то кости. А может, и все кости.

Он встретился взглядом с Альбертом и указал глазами на свой левый внутренний карман.

— Поставьте его, — велел Альберт.

— Нет, — попытался выговорить Джо, — загляни ко мне в карман.

— Мм… мм… мм! — передразнил его Альберт, выпучив глаза. — Покажи класс, Коглин. Хоть немного. Не надо умолять.

Они разрезали веревку у Джо на груди. Джино Валокко пришел с ножовкой, опустился на колени и стал перепиливать передние ножки стула, отделяя их от сиденья.

— Альберт, — силился произнести Джо сквозь клейкую ленту, — загляни в этот карман. В этот карман. В этот карман. В этот.

С каждым словом «этот» он дергал головой и глазами в сторону кармана.

Альберт смеялся и продолжал его передразнивать. Его примеру последовали некоторые другие, Фаусто Скарфоне даже изобразил обезьяну, издавая «ху-ху-ху» и почесывая подмышки. Джо снова и снова дергал головой влево.

Левая ножка стула отделилась от сиденья, и Джино принялся за правую.

— Хорошие наручники, — заметил Альберт, обращаясь к Иларио Нобиле. — Сними-ка. Никуда он не денется.

Джо видел: ему удалось заинтриговать Альберта. Тот хотел заглянуть к Джо в карман, но так, чтобы не казалось, будто он уступил желаниям своей жертвы.

Иларио снял с Джо наручники и кинул их к ногам Альберта, видимо, потому, что Альберт еще не заслужил достаточно уважения, чтобы их ему дали в руки.

Правая ножка стула отломилась, они вытянули стул из-под Джо, и теперь он стоял выпрямившись, стоял в лохани с бетоном.

— Тебе разрешается один раз воспользоваться одной рукой, — произнес Альберт. — Или сорви ленту со рта, или покажи мне, за что ты там пытаешься купить свою жалкую паршивую жизнь. И то и другое сделать нельзя.

Джо не раздумывал. Он сунул руку в карман. Вынул фотографию и кинул ее к ногам Альберта.

Альберт подобрал ее с палубы. В этот момент за его левым плечом, возле Эгмонт-Ки, появилась маленькая точка. Альберт смотрел на снимок, подняв бровь, со своей мерзкой улыбочкой. Вначале он не увидел в этой фотографии ничего особенного. Потом его взгляд снова пробежал справа налево и начал медленно двигаться вправо. А потом он застыл.

Точка превратилась в темный треугольник, он быстро скользил над поблескивающим серым морем — куда быстрее, чем мог двигаться буксир при всей своей быстроходности.

Альберт смерил Джо пронзительным и свирепым взглядом. Джо ясно увидел: он рассвирепел не оттого, что Джо случайно раскрыл его секрет, а оттого, что он был в таком же неведении, что и Джо.

Альберт тоже думал, что она мертва. Все это время он так думал.

Господи, Альберт, хотел он сказать. Получается, мы ей оба как сыновья.

Джо знал: даже через шесть дюймов клейкой ленты на его рту Альберт может различить, как он улыбается.

Теперь уже можно было разглядеть, что темный треугольник — это лодка. Обыкновенная моторка, которую приспособили под перевозку дополнительных пассажиров или бутылок на корме. Груз уменьшал ее скорость на треть, но все равно она могла перегнать любое судно. Несколько мужчин, сидевших в лодке, стали показывать в их сторону и толкать друг друга локтями.

Альберт сорвал ленту со рта Джо.

До них донесся звук моторки — далекое осиное жужжание.

Альберт поднес фотографию к его лицу:

— Она мертва.

— Здесь она кажется очень даже мертвой, как по-твоему?

— Где она? — На резкий возглас Альберта обернулось несколько человек.

— На вшивом фото, Альберт.

— Скажи мне, где его сделали.

— Конечно скажу, — отозвался Джо, — и я уверен, что после этого со мной ничего не случится.

Альберт двинул его по уху, и небо закрутилось над головой у Джо.

Джино Валокко что-то закричал по-итальянски. Он показывал в сторону правого борта.

Появилась вторая лодка, еще одна переделанная моторка. В ней сидели четверо. Она вылетела из-за террикона ярдах в четырехстах.

— Где она?

Звон в ушах Джо был как симфония. Он несколько раз помотал головой.

— Рад бы тебе сообщить, — отозвался он. — Но я, черт побери, буду еще больше рад не потонуть.

Альберт показал сначала на одну лодку, потом на другую:

— Им нас не остановить. Ты что, долбаный идиот? Где она?

— О, дай-ка мне подумать, — ответил Джо.

— Где?!

— На этой фотографии.

— Это старая. Ты просто раздобыл старую карточку и…

— Да, я тоже сначала так решил. Но погляди на этого урода в смокинге. Высокий справа, прислонился к роялю, видишь? И посмотри, у его локтя — газета. Прочти заголовок, Альберт. Прочти, черт тебя возьми!

ИЗБРАННЫЙ ПРЕЗИДЕНТ РУЗВЕЛЬТ УЦЕЛЕЛ ПОСЛЕ ПОКУШЕНИЯ В МАЙАМИ

— Это было в прошлом месяце, Альберт.

Обе лодки были уже в трех с половиной сотнях ярдов от них.

Альберт посмотрел на лодки, посмотрел на людей Мазо, снова посмотрел на Джо. Сделал долгий выдох через поджатые губы:

— Думаешь, они тебя спасут? Они вдвое меньше нас, а мы выше. Можем вести огонь с выгодной позиции. Хоть шесть лодок отправляй за нами, мы их все разнесем в щепки. — Он повернулся к своим. — Убрать их.

Они выстроились вдоль бортов. Они опустились на колени. Джо насчитал дюжину: пятеро на правом борту, пятеро на левом, а Иларио с Фаусто зачем-то направляются в рубку. У большинства на палубе — автоматы, кое у кого — пистолеты. Но ни у кого нет винтовок, необходимых для дальней стрельбы.

Но тут Иларио с Фаусто приволокли из рубки ящик. Джо впервые заметил, что к палубе у планшира привинчена бронзовая тренога, а рядом с ней стоит ящик для инструментов. Потом он сообразил, что это не просто тренога. Это станина. Для станкового пулемета. Здоровенного притом. Иларио достал из ящика, который они притащили, две ленты с винтовочными патронами калибра 7,62 мм, положил рядом с треногой. Затем они с Фаусто извлекли из ящика десятиствольный «гатлинг» образца 1903 года. Поставили его на треногу и стали закреплять на ней.

Звук приближающихся моторок слышался все громче. До них оставалось около двух с половиной сотен ярдов, а значит, они еще находились за сотню ярдов от зоны досягаемости всего, кроме «гатлинга». Но когда его закрепят на станине, он сможет выплевывать по девятьсот патронов в минуту. Одна длинная прицельная очередь по любой из лодок — и на ее месте останутся лишь клочья мяса на корм акулам.

— Скажи мне, где она, и я сделаю это по-быстрому, — произнес Альберт. — Один выстрел. Ты даже не почувствуешь. А если ты вынудишь меня силой добиваться от тебя ответа, я буду отрывать от тебя по кусочку еще долго после того, как ты мне скажешь. Я буду складывать их штабелем на палубе, пока этот штабель не завалится.