слова, и птица оказалась на его плече. Блеск, исходивший от ее перьев, наполнил ярким светом всё помещение, так что перепуганный евнух бухнулся на колени и уткнулся носом в пол.

— Чего ты хочешь от меня, — спросила птица, — и от господина, которому я принадлежу?

— Вырваться отсюда, — сказал султан, — вернуться в Герак, вновь взойти на трон и отомстить Муавии.

— Всё это случится со временем, но начнем с того, чтобы выйти на волю. Прикажи именем Мухаммада, чтобы пала решетка, которая мешает нам выйти.

Алибенджад немедля подчинился.

— Теперь вели мне именем великого бога на земле сделать тебе колесницу, которая до заката доставит тебя к границам Герака.

Султан, полный радости и надежды, с удовольствием отдал новый приказ, ибо уже заметил, что решетка исчезла.

— Пусть твоя тока{209} останется у тебя на голове, а муслиновую чалму отдай мне, — продолжала птица, — я сделаю из нее колесницу, которая унесет отсюда тебя и евнуха.

Алибенджад поспешно выполнил и это повеление.

— Теперь, — заявила птица, — я возьмусь за дело.

Она ухватилась клювом за краешек чалмы и унесла размотавшийся муслин за окно. Мгновенье спустя Алибенджад увидел прекрасную колесницу, в которую легкими ленточками из багряного с золотом шелка была впряжена птица. Султан смело высунулся в окно и наклонился, чтобы вылезти наружу.

— Погоди, — остановило его чудесное создание. — Ступив в колесницу одной ногою, ты должен произнести обет, слова которого я тебе подскажу.

— Конечно, конечно, — торопливо согласился султан.

— Пропустишь хоть слово — отправишься в Аджалу для своего последнего омовения. Теперь вылезай, но, прежде чем сесть, громко произнеси такие слова: «Во имя великого Кокопилесоба, единственного бога на земле! Я хочу перенестись в Герак!»

— Что ты такое говоришь, птица? — изумился Алибенджад. — Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк Его.

Едва он договорил, как колесница исчезла, снова превратившись в кусок муслина, птица улетела, а султан, вцепившийся в легкую ткань, рухнул на камни у подножия башни, но не разбился: муслин еще не полностью утратил свою волшебную силу. Однако Алибенджад был так оглушен падением, что лишился последних остатков разума и сделался дурак дураком. Рыбаки подобрали его и отвели к Муавии.

Халиф узнал о случившемся от евнуха, который не успел залезть в волшебную колесницу, прежде чем она исчезла, и усмотрел в наказании Алибенджада волю Аллаха и промысл Мухаммада. Отпустив бывшего султана на все четыре стороны, Муавия предоставил свободу передвижения тому, чей разум по велению свыше был заперт в клетке слабоумия.

Евнух водил его по Багдаду, как диковину, и даже собирал в ханах кое-какие деньги с чужеземцев, показывая им «султана птиц». В ответ на все вопросы умалишенный Алибенджад только улыбался.

[СКАЗКИ ШАХРАЗАДЫ

Продолжение]

— Ты закончила? — спросил султан Шахрияр Шахразаду. — История твоя есть дерзость и дерзость тем более оскорбительная и непозволительная, что в ходе рассказа своего ты несколько раз намекала на меня. Так ты считаешь, что я не силен головою, потому что люблю птиц?

— О царь мой, великий и непобедимый! — отвечала ему Шахразада. — Я хотела лишь предостеречь тебя…

— Довольно! Запомни раз и навсегда, что я не терплю, когда насмехаются над моими пристрастиями, и впредь будь осторожнее с выбором историй… И кстати, — добавил султан, — я, кажется, припоминаю еще один рассказ: там речь шла о птицах и о царе Египта.

— Господин мой, без сомнения, говорит об истории, которая произошла во времена стародавние, задолго до того, как Коран озарил своим светом вселенную. Я расскажу ее, если мой повелитель соблаговолит приказать.

— Говори, — приказал Шахрияр, — но не забывайся…

Любезная султанша поняла его с полуслова, поклонилась и начала свой рассказ.

РАССКАЗ О СИНКАРИБЕ И ДВУХ ВИЗИРЯХ

В те давние времена в Ассирии царствовал Синкариб{210}. Он взошел на трон, будучи еще совсем юным, и с рождения был не лишен достоинств и добродетелей, но любовь к развлечениям заставляла его забывать о делах, которыми мало-помалу он стал тяготиться. Визирь, способный избавить своего правителя от тяжкого бремени власти, мог бы полностью подчинить царя своей воле. Но молодой государь, к своему счастью, предусмотрительно оставил на этом месте того, кто с блеском и мудростью исполнял обязанности первого визиря еще при отце Синкариба. Звали его Хикар. Это был самый образованный человек своего времени, который владел знаниями во всех известных науках, а его осторожность, твердость, дарования и безупречная репутация служили залогом счастья народов и благоденствия государства.

Хикар обладал несметными богатствами, дворец его равнялся целому городу. Не тщеславие непомерное, но стремление обзавестись наследником заставило его жениться почти на шестидесяти женщинах. Каждой он построил отдельную максуру[38]{211}, однако ни один из браков его не принес желанных плодов, и отсутствие детей печалило визиря гораздо сильнее, чем пристало такому, как он, мудрецу.

Зефани, первая жена Хикара, которая никогда не теряла прав на его сердце, напрасно призывала мужа к смирению.

— Ребенок, — говорила она, — не всегда подарок судьбы. Вспомни сестру мою, которую неблагодарный сын свел в могилу. Покорись воле небесной, мой дорогой, может быть, она избавляет твою жизнь от горестей, и тебе только кажется, что она к тебе немилостива.

Первый визирь с глубоким почтением относился к своей жене: она, хоть и приходилась родной теткой Синкарибу, никогда не кичилась своим родством, нрава была превосходного и поведением своим заслуживала только любви и уважения. И Хикар, стыдясь самого себя, тайком от Зефани обратился к звездочетам, чтобы узнать, каким способом ему обзавестись наследником.

Звездочеты, польщенные вниманием столь высокопоставленной особы, посоветовали визирю принести жертву Бильэльсанаму[39]{212} и попросить ниспослать ему сына.

Хикар был родом из Арамеи, оттуда он вынес веру в истинного Бога{213}. Однако мечта о сыне захватила его настолько, что он обратился к жрецу Бильэльсанама, велел принести жертву и задать оракулу волновавший его вопрос. Оракул остался нем, и жрец, объятый ужасом, велел визирю удалиться.

Едва Хикар вышел за пределы храма и, поглядев вокруг, восхитился природой, как его одолели угрызения совести, ибо он понял, какое оскорбление нанес Творцу мира сущего, поклонившись бессильному идолу и принеся ему жертву.