делал глупости, — сочувствуя королю, вступилась за него графиня. — А Шарлотта, вне всякого сомнения, его последняя любовь.

— Вполне возможно, но момент выбран крайне неудачно: с границ до нас доносится бряцанье оружия, предвещая войну.

Действительно, в марте умер герцог Юлих-Клеве, не оставив прямого наследника, и престол герцогств Юлих, Клеве и Берг, а также графств Марк и Равенштейн с поместьем Равенсберг на Маасе остался свободным. Претендентов на богатое наследство, имевшее к тому же важное стратегическое значение, так как располагалось оно между Францией, Голландией, испанской Фландрией и прирейнской Германией, было немало, но главными среди них были герцог Бранденбургский и пфальцграф Нойбургский, оба протестанты. Претендовали на эти земли и католики. От того, кому они достанутся, зависело, какая из религиозных партий станет влиятельнее и весомее.

В ожидании решения о наследнике император-католик Рудольф II секвестировал спорные земли, на что он имел полное право, однако при этом он ввел туда слишком много войск, чем весьма встревожил обоих претендентов-протестантов. Оба немецких князя, союзники Франции и Голландии, тоже поспешили с войсками к границам спорных земель. К концу 1609 года эти земли будут обложены войсками со всех сторон.

— А это означает, что, пока идет тяжба между наследниками, наш беарнец объявит войну австрийским, испанским и фландрским Габсбургам, — заключил барон. — А королева, Эпернон, иезуиты и все католические партии, подчиняющиеся Папе, сочтут его войну святотатственной!

— Бесспорно, так оно и будет, — миролюбиво согласилась графиня, — вот только я не пойму, что за участь ждет при таком раскладе божественную Шарлотту и ее жалкого супруга.

— Конде вовсе не жалок, вот увидишь. Если король не оставит его в покое, он отправится вместе со своей слишком уж привлекательной супругой в Голландию, под покровительство архигерцога Альберта. Будет переезжать из одного дружественного замка в другой, но всегда находиться под охраной. А теперь, Лоренца, пойдемте со мной! Нам непременно нужно сходить в оранжерею и посмотреть, как себя чувствуют наши деревца, которые мы недавно привили.

***

Тома приехал на следующий день к вечеру. Стук копыт его лошади Лоренца, сидевшая с книжкой на балконе, услышала издалека. Она невольно закрыла книгу, оперлась на балюстраду и стала наблюдать за приближающимся всадником. Солнце, хоть и клонилось к закату, грело довольно сильно. Тома скакал без шляпы, в одной рубашке, наслаждаясь ветром быстрой скачки. Заметив Лоренцу, он в знак приветствия поднял руку, и она так же машинально ответила ему, с удивлением отметив, что на душе у нее стало радостно.

Лоренца поняла, что не мешало бы ей разобраться со своими чувствами. Тома так много для нее сделал, и от него исходили такая энергия и радость жизни, что она не могла не испытывать к нему искренней дружеской симпатии, и все-таки он по-прежнему оставался для нее на заднем плане, а на первый выступал Антуан де Сарранс, заслоняя собой Тома. Однако сегодня она наконец ясно и отчетливо рассмотрела молодого барона де Курси, «льва» с гривой, струящейся по ветру, стройного всадника с широкой белозубой улыбкой. Немало девушек хотело бы приручить такого красавца, но он избрал и полюбил ее, и Лоренца знала об этом...

И уже ни о чем больше не думая, юная особа заторопилась ему навстречу, выбежала из комнаты, но у лестницы остановилась. Она не имела права лишать барона и графиню радостных минут долгожданной встречи.

Кларисса, подобрав обеими руками юбку, уже спешила по просторной прихожей, но ее маленькие ножки, которыми она очень гордилась, обуваясь, возможно, в слишком маленькие для нее туфельки, бежали не так скоро, как ей хотелось бы. Но вот она уже выскочила во двор, а весь замок наполнился басовитым голосом барона и веселыми голосами садовников, приветствующих молодого хозяина.

Пока Лоренца, не спеша, спускалась по лестнице, ее тоже подхватила волна общей радости, и, когда Тома появился на пороге с отцом с одной стороны и тетушкой с другой, она без малейших колебаний бросилась к нему навстречу, протянув ему руки.

— Вот и вы наконец, — произнесла она радостно. — Вы представить себе не можете, как я счастлива вас видеть!

Тома наклонился и взял протянутые к нему руки, поцеловал одну, потому другую под растроганными взглядами своих близких. Синие глаза его искрились.

— А уж как я счастлив, увидев вашу чудесную улыбку в доме, который, как я знаю, пришелся вам по сердцу!

— Потом наговоритесь вдосталь, — пробурчал барон, утирая тайком непрошеную слезу. — А сейчас беги и переодевайся. От тебя пахнет потом и конюшней. Мы скоро садимся за стол.

— До чего же ты бываешь нудным, Губерт! — пожурила брата Кларисса. — Дай им возможность поздороваться.

— Мне показалось, что они уже поздоровались. К тому же, я полагаю, Тома не уедет от нас через час. Сколько ты у нас погостишь, мой мальчик?

— Два дня, отец.

— Так мало?!

— К сожалению, да. И даже этими двумя днями я обязан доброте господина Сент-Фуа. У короля сейчас много разъездов. А значит, и у нас тоже.

— Неужели король не может обойтись без легкой кавалерии, навещая свою красавицу?

— У короля есть и другие дела, — засмеялся Тома. — А у нас что ни день, то учения, на тот случай, если...

— Ты думаешь, скоро будет война? Ты думаешь, что...

— Теперь моя очередь напомнить о том, что вы успеете наговориться вдоволь, — вмешалась Кларисса. — Мальчику и в самом деле нужно умыться, а нам хочется есть, — заявила она, беря под руку Лоренцу.

Два дня пролетели будто во сне, хотя Лоренца наслаждалась каждой их секундой. Обитатели замка и раньше не грешили унылостью, но с приездом Тома расцвели улыбками, куда ни посмотришь — везде смеющиеся лица, как тут и самой не заулыбаться! По отношению к ней Тома вел себя непринужденно и естественно, словно она с рождения жила в их семье. Он не старался уединяться с Лоренцой. Он за ней не ухаживал. И если они вместе совершали прогулку верхом, то мчались галопом, соревнуясь друг с другом, но Тома всегда по-рыцарски уступал ей первенство. А она за это его ругала.

И правда, им было хорошо вместе.

Ложась спать, Лоренца спросила себя, что будет чувствовать, когда Тома уедет. И ответила себе: огорчение. Так почему не доверить ему свою наполовину разбитую жизнь? Почему не войти в эту семью навсегда? Ей было хорошо с бароном и графиней, принявшими ее с родственной