наполовину разочарованный, наполовину удивлённый звук, Летиция медленно повернулась к ней — целиком, словно кукла на шарнире. Смерила взглядом, каким смотрят на муху, угодившую в суп. Взглядом, полным пренебрежения и превосходства. Тем самым, который она не просто довела до идеала, но превратила в оружие, куда страшнее мечей и мушкетов, и на котором построила карьеру — причём, похоже, уже дважды.

И Элиза поняла, что оказалась статистом в представлении имени Летиции Виндр.

Вот её лицо — идеальная маска — нарочито безразличное и устало формальное. Вот она осматривает собеседницу снизу доверху, оценивая, как несвежий товар на рынке. Вот она позволяет себе едва заметно сжать губы в тонкую, почти невидимую, но идеально прямую линию. Берёт крохотную, тщательно вымеренную паузу, дабы собеседница ощутила неловкость. И наконец задаёт сбивающий с толку вопрос.

— Боги, милочка, ты пришла в храм без головного убора?

Летиция произнесла это так громко, что Элизе показалось, будто все теперь смотрят на неё. Более того, голос Эллиота, чеканивший от стен и разлетавшийся по залу ещё несколько мгновений назад, почему-то смолк. Она замерла в растерянности, чувствуя, как жар подступает к щекам. Тратя всё самообладание, чтобы не схватиться руками за слегка растрепавшиеся по пути из порта волосы. Или, того хуже, не броситься пристыжённо к дверям. И ощущая себя горничной, подавшей хозяйке остывший кофе.

— Простите, миледи, — Элиза и сама удивилась этому обращению, но это было хотя бы не «ваша светлость», а значит, она ещё не достигла самого дна. — Я собиралась впопыхах и совсем не подумала о том, как буду выглядеть.

— Ах да, — Летиция коротко кивнула, будто ожидала ровно такого ответа. — Я всё время забываю, что еженедельное посещение храма больше не является обязательным для знатной дамы. У нового поколения ведь так много забот. Песни, радиопостановки, театр — этот рассадник похоти — или, чем ещё себя тешит молодёжь?

— Я... Я отправила сына в академию сегодня утром, — Элиза собиралась ужалить этим Летицию, пристыдить, ткнув носом в свою душераздирающую потерю, но, почему-то, слова прозвучали, как жалкое оправдание.

— Понимаю, — протянула Летиция, прищурившись. — Давно пора дать ребёнку настоящее образование. Но я и не думала, что дела у вашего мужа идут так плохо.

— Это не... — Элиза побагровела от стыда, но к её счастью, из толпы прихожан вышел муж Летиции. Эллиот Виндр, похоже, завершил свою проповедь, и теперь пожимал руки окружающим, хлопал их по плечу, улыбался, словно хозяин дома, приветствующий дорогих гостей. Завидев Летицию и Элизу, он, к огромному облегчению Элизы, направился прямо к ним.

— Дорогая! Мистер Леон Сапсен пригласил нас...

— Эллиот, взгляни-ка, — перебила его Летиция. — Сегодня послушать тебя пришла особенная гостья. Миссис Болло. Уверена, ты помнишь её мужа — это ведь он голосовал за твою отставку, не так ли?

Бывший полковник натужно рассмеялся.

— Это был его отец, дорогая. С Персивалем и Элизой у меня всегда были прекрасные отношения...

«Ровно до того момента, пока Персиваль не бросил тебя сразу после ранения и сделал вид, что тебя вообще не существовало».

— К тому же, куда мне теперь воевать, а?

Эллиот постучал два раза по своему бедру пальцами, и Элиза против воли уставилась на ногу мужчины. Вернее, на сапог, в котором, как ей было известно, находился протез. И ей, хоть это казалось невозможным, стало ещё более неловко.

— Кстати говоря, где он сам? — Летиция же, как ни в чём не бывало, вновь посмотрела на неё. — Где тот человек, который, вот уже какой Спуск, защищает город?

Элиза почувствовала, как назойливая капля пота потекла от лопаток прямо к заднице. Почувствовала, как, казалось, лёгкое платье начало туго сжимать шею. А из мыслей в её голове осталось лишь одна — что будет хуже, расплакаться на глазах Летиции и её мужа, или убежать под громкий смех зевак.

Она знала, что разговор так или иначе затронет Персиваля. Знала, что ей никуда не деться от этого вопроса. Но так и не придумала ответ, ведь она совершенно не представляла, где Персиваль, или даже жив ли он. Знала лишь, что он был категорически против её визита в храм. Вот этого самого визита.

— Он... Он не смог прийти... — выдавила она наконец.

— Вот как...

— Я... Я рассказала ему о том, чем занимается ваш муж и вы... Предложила хотя бы послушать проповедь, поговорить с Эллиотом прежде, чем что-то решать, но...

— Да, — оборвала её Летиция. — Я понимаю, что не каждый обладает необходимым даром убеждения. И, уж точно, не каждый готов по-настоящему сражаться за то, во что верит.

Эллиот вновь смущённо рассмеялся, безуспешно стараясь снять напряжение.

— Но я хотела бы присоединиться к вам, — выпалила Элиза, уже совершенно не уверенная в правдивости своих слов и желавшая лишь, чтобы этот разговор закончился так или иначе. — Мне просто невыносимо смотреть на то, что происходит с городом. И я хочу, по мере своих сил, помочь вам сделать его лу...

— Понятно, — оборвала её графиня и поднялась с места, зашелестев платьем. Она вновь обвела Элизу взглядом — на этот раз, каким изучают проблему, вроде пятна от вина, впитавшегося в дорогой ковёр. Затем развернулась к выходу. — Тогда не стой столбом. Я не могу потратить на тебя весь день.

И она быстрым шагом устремилась к выходу, заставляя людей вокруг расступаться в стороны. И Элизе не оставалось ничего, кроме как поспешить за ней. Уходя, она успела заметить взгляд Эллиота, который, пожалуй, показался ей сочувствующим. Хотя, по мнению самой Элизы, сочувствовать следовало именно ему, раз он решил связать свою жизнь с подобным человеком.

Боги! Как же вышло, что Оливия оставила Элизу одну с этой...

— Что ты умеешь? — проскрипела Летиция, стоило им только спуститься с крыльца храма на оживлённую улицу. — Где ты последний раз была волонтёром? И какие были отзывы?

— Я не... — выдохнула Элиза, стараясь нагнать графиню, но одновременно с этим оставаться чуть позади, будто оставляя себе возможность сбежать. — Я никогда не...

Графиня резко остановилась, обернулась к Элизе и уставилась на неё, немного нахмурив брови. Словно она стала презирать её ещё больше, и ей требовалось убедиться, что Элиза это заметила.

— Милочка, — снисходительно произнесла графиня, вновь быстро зашагав по тротуару. — Тебе известно, что в ближайшие недели может вновь разразиться война?

—