Ассистент поднял руку, будто собираясь ударить Миррена, но полковник жестом остановил его.

— Богохульство. Мне следовало ожидать этого. Поздравляю, доктор. Вы меня убедили: вы заслуживаете того, чтоб потратить время на ваше наказание. В моем подчинении есть люди, которые знают все о боли и способах ее причинения. После недолгого времени в их компании вы расскажете нам все, что знаете о городе и средствах его защиты.

Вслед за этим полковник вдруг резко замолчал и сделал шаг назад, а ассистент, тоже отшатнувшись, едва не налетел на него спиной. В руках Миррена непонятно каким образом оказался дробовик, которого мгновение назад не было. Доктор поднялся с кресла, и крестоносцы стали пятиться — пока их спины не встретили стену.

— Вон из моего дома, — тихо скомандовал Миррен. — Я не верю, что вы защитите меня, так что я тоже в вас больше не нуждаюсь. Проваливайте. Живо!

— Мы вернемся, — пообещал полковник.

— Сомневаюсь, — покачал головой Миррен.

Он проводил их из кабинета вниз, в прихожую, и выпустил из дома. Стоя на пороге, он держал обоих под прицелом, пока они не исчезли в тени дорожки, нырнувшей в заросли запущенного сада. Ветви качались, хотя ветра не было, и стебли плюща пульсировали, как вены. Темно-зеленое средоточие буйной растительности кипело жизнью, и крестоносцы остановились, нерешительно озираясь.

— Пора, — выдохнул Миррен, и сад с жадностью пал на офицеров. Ползучие растения мгновенно закутали их, как паук укутывает свою жертву, а щупальца плюща впились в тела с легким стоном, напоминающим мяуканье. Растения рвали тела крестоносцев на части, как бумажные, и щедро разбрасывали по всему саду. Цветы с чавканьем набрасывались на свежатинку, и капавшую на землю кровь жадно всасывали коренья.

Миррен сдержанно кивнул. Крестоносцы не помогут ему, так что придется отбиваться своими силами. Сад поднимется на его защиту против кого угодно. Когда мертвые наконец придут за ним, он выставит против них армию своих собственных мертвецов. Миррен неторопливо шел по дорожке, и шепчущая зелень расступалась, давая ему проход. Вдруг он остановился и опустился на колени, заметив что-то перед собой. Уоки-токи. Очевидно, кто-то из крестоносцев обронил. Внезапно в голове его родилась мысль, и он улыбнулся. Поднеся станцию к губам, Миррен связался с командованием крестоносцев: «Говорит доктор Миррен. Пришлите, пожалуйста, мне еще солдат».

Довольно долго была одна лишь тишина. А затем в темноте под развалинами, бывшими когда-то клубом «Каверна», раздался шорох движения — кто-то пошевелился. Он еще не был уверен, кто он такой, но боль чувствовал во всем теле. Что-то тяжелое лежало поперек его тела, и он, медленно извиваясь, попытался выползти из-под груза, напоминавшего тело, пугающе обмякшее, безвольное и безответное. В темноте отовсюду доносились негромкие потрескивающие звуки. Осторожно пошарив вокруг себя вытянутыми руками, он почувствовал пустоту, затем согнул ноги, медленно встал, опасаясь в любой момент удариться головой, и поднял руки вверх. Кончики пальцев коснулись твердой массы спрессованных обломков с выступающими острыми камнями. На первый взгляд довольно прочно. Харт пожал плечами. А если б и не очень прочно — все равно с этим завалом ему не справиться.

И тут же замер на месте: он все вспомнил. Джеймс Харт, клуб «Каверна», Шэдоуз-Фолл, Полли… Он припал к земле и, пошарив руками, нащупал то самое, что лежало на нем, ту тяжесть, из-под которой выползал. Это было тело, мягкое, податливое и пугающе неподвижное. Осторожно он нащупал лицо и кончиками пальцев ощутил легкое дуновение дыхания. Впервые за много лет Харт пожалел, что бросил курить: сейчас он готов был пойти на убийство ради того, чтобы его старая зажигалка оказалась в кармане. Он так и застыл, согнувшись в три погибели, скованный всепоглощающим чувством полной беспомощности, а затем вдруг послышался легкий стон, будто кто-то протестовал едва слышным, слабым и неуверенным голосом. Тело под его руками пошевелилось, и Харт осторожно помог лежавшей сесть.

— Полли? Это ты? Как ты? Не ранена? — Он вдруг понял, что своей болтовней не дает ей ответить, и замолчал.

— Не знаю, — прошелестел голосок Полли. — Здесь слишком темно, я ничего не вижу. Вроде бы все мое при мне, только голова жутко раскалывается. Что здесь стряслось?

— Черт его знает. Помню только, как рвануло. — Он нащупал ее ладонь и ободряюще пожал. Ладошка Полли дрожала не переставая, как сердце пойманной пташки. — У тебя случаем нет с собой зажигалки? Или спичек?

— Нет. А где мы сейчас с тобой? Под обломками рухнувшего дома?

— Боюсь, что так. Не волнуйся. Мы в так называемом воздушном кармане, и свод над нами вроде бы достаточно крепкий. Скоро должна подоспеть помощь, и нас с тобой откопают. Только не волнуйся. — Харт не стал уточнять, что запас воздуха скорее всего ограничен и в скором времени может иссякнуть, и чем меньше они двигаются, тем меньше кислорода расходуют. Он не был уверен, что Полли готова к этому. Впрочем, как и он сам.

— Может, они думают, что живых здесь не осталось, — проговорила Полли. — Может, они махнули на нас рукой и уехали. Ведь над головой наверняка тонны обломков.

— Да нет, намного меньше, иначе все бы давно обрушилось. Давай немного подождем. Если никто не появится, начнем откапываться сами.

Харт изо всех сил старался говорить невозмутимо и спокойно, хотя готов был завыть от однообразия темноты. Внезапно он ощутил острый приступ клаустрофобии, и лицо покрылось холодной испариной. Пошатываясь, он поднялся во весь рост и снова ощупал свод. Каменный блок чуть сдвинулся, когда он нажал посильнее, и вокруг послышались зловещие потрескивание и скрипы. Он отдернул руку, но звуки не прекратились. Харт зло ухмыльнулся: взялся за гуж… Он потянул сильнее, и камень, зашатавшись, вывалился, глухо бухнувшись рядом с его ногой. Столб серого света пал вниз, растолкав темноту. Немного, но теперь по крайней мере можно было хоть что-то рассмотреть.

Полли повернулась к свету, и Харт с усилием согнал со своего лица беспокойную озабоченность. Лицо Полли было все в порезах и синяках, губы дрожали — контролировать себя она была не в силах. Затем он перевел взгляд за нее, уловив какое-то шевеление во мраке. В воздушном кармане вместе с ними оказались еще двое. Один из них пытался сесть. Харт поспешил к нему и присел рядом, а Полли, как только глаза ее попривыкли к серому сумраку, ахнула:

— Это же Сюзанна… И Шин Моррисон! Как они здесь оказались? Их столик был далеко от нашего…

— Никогда не ставь удачу под сомнение, — сказал Харт. — Может отвернуться. Давай-ка займись ими, постарайся привести в чувство и заставить двигаться, а я пока осторожненько попробую расширить эту дыру. По-моему, мы недалеко от поверхности.

Он работал предельно осторожно и внимательно, вынимая кусочек за кусочком и увеличивая отверстие. Время от времени он останавливался, когда масса обломков начинала чуть шевелиться. Он понятия не имел, каким образом держался свод над ними, но должен был использовать малейшие шансы. Наконец Харт решил, что отверстие достаточно широко, и помог Полли и двум другим выкарабкаться из мрака к свету. Сам он выбрался последним, и все двинулись через море каменного крошева и металлических обломков к спасительной земле. Моррисон иногда мотал головой, чтобы та прояснилась, Сюзанна прижимала к груди руку — вероятно, сломанную, но в остальном все четверо остались после взрыва в порядке. Полли все еще била дрожь, и Харт обнял ее за плечи. Немного погодя они осмотрелись по сторонам: куда бы ни падал взгляд, всюду были следы разрушения и лежали тела в лужах крови. Там и здесь горели дома, языки пламени рвались к темному небу.