Не забыли и пленных: их усадили к костру и, развязав руки и спутав взамен ноги, накормили из общего котла. На поляне не нашлось никого, кто понял бы их, и Жозефина посмотрела на Каталин, у которой опыт действий в подобных случаях был куда как поболее.

— Что будем с ними делать?

— Деревьев вокруг много, — отозвалась Мать воинов и потянулась к седельной суме, где лежал моток прочной веревки.

Пленники, несмотря на то, что не разумели языка Чаши, поняли, что их ждет, и наперебой залопотали; и не нужно было знать их язык, чтобы понять мольбу сохранить жизнь. Которая, к слову сказать, уже угасала, будто кто-то отмерил им определенное количество сил и сейчас они кончались — Узор медленно выцветал, и жить им оставалось хорошо если до послезавтрашнего утра. Жозефина попыталась влить Силу в одного из них, и тот умер точно так же, как другой, которого она пыталась усыпить — мгновенно и безнадежно. Она посмотрела на второго, в ужасе замершего под тяжелой рукой Шэнана, и приговорила:

— Пусть будет честная сталь.

Гибкий северянин с неожиданной силой поднял пленника на ноги и увел за кусты. Уиллас и Брэнд пошли следом, и вскоре все трое вернулись на поляну, оттирая клинки от земли.

Жозефина молчала, слепо глядя в огонь: брали свое усталость и мрачные мысли. Только что по ее слову убили человека; совсем недавно она убила сама, пусть неумышленно, по неосторожности, а вернее сказать — но незнанию. Им оставалось немного, но имела ли она право забирать у них пусть совсем недолгую, но все же жизнь?

Иногда милосердие принимает форму меча.

Два отряда допили малиновый отвар за упокой душ, и тихие беседы возобновились.

Люди короля глазели на дивных Небесных Зверей, но украдкой. Те бестрепетно позволяли любоваться собой, устроившись рядом со Всадниками; мантикора иногда поднимала с бедра Каталин пушистую морду, прислушиваясь и принюхиваясь к запахам ночи, остальные как будто дремали, иногда шелестя пернатыми крыльями.

— …а еще там видели стяги болотников, не меньше трех разных…

Жозефина сжала в ладони талисман в виде оскаленной морды чудовища и сразу ощутила присутствие Аделины.

— Столица в осаде. Зверолюди и твари. Я бы все же очень просила вас немедленно разыскать Щуку, потому что под стенами стоят еще и люди под знаменами Болотных князей.

Аделина длинно и заковыристо выругалась, затем, взяв себя в руки, изысканно извинилась, попрощалась, и присутствие пропало. Девушка посидела, вдыхая ночной воздух, слушая разговоры вокруг, ощущая собравшихся на поляне…

— Меченый, — каштановые кудри скользнули по склонившейся набок шее, и маг тоже повернул голову, — мне нужно, чтобы вы показали, как вы сняли с меня то заклинание.

Мужчина помедлил перед ответом.

— Госпожа Жозефина, строго говоря, я его не снимал. Стазис распался сам. Я бы сказал, что ваш Узор разъел его, сбросил — и, говоря откровенно, не знаю, хотел бы я понять, что именно в вас произвело такой эффект, или предпочел бы остаться в неведении. Я только немного ускорил дело, окончательно расплел распадающееся заклинание. И, должен сказать, вам очень повезло, и уже не впервые, — он улыбнулся и продолжил: — Стазис — боевое и весьма неласковое заклинание. Если его все же удается снять, жертва умирает почти сразу или остается оболочкой, лишенной разума.

Если…

Если только это случится с Фердинандом или ее Зверем…

За Зверя она почти не беспокоилась — он часть ее, а значит, они так или иначе смогут освободить его от Стазиса, и все будет хорошо.

Но вот ушан… хотя кто их знает, возможно, Стазис не имеет над ним той же власти, что над людьми. Лишь на это и оставалось надеяться. Мирный маленький маг, преданный ей во всем… кто пойдет за той, что не смогла защитить слабейшего из своих людей?

— Я слышала, что вестники сейчас пропадают, но не могли бы вы отправить вестника ко мне в поместье и в Алую палату?

Она написала две короткие записки — одну Алым, с просьбой подтвердить поездку Марца на Север, и одну домочадцам — с приказом немедленно избавиться от всех алхимических талисманов. В руках Меченого записки превратились в двух призрачных птиц, напоминающих ястребов, и неслышно растворились в ночи.

— Они должны вернуться утром, — сказал маг извиняющимся тоном. Он мало верил в это возвращение.

— Я буду ждать. Благодарю вас.

Жозефина подавила желание прижаться лбом к его плечу и перевела взгляд на Изабель, от которой уже некоторое время тянулся поток внимания.

— Нас ждет долгий путь, госпожа де Крисси, — сказала волшебница. — Я была бы очень благодарна вам, если бы вы смогли одолжить нам коней.

В этот момент Жозефина отчаянно пожалела, что кони разбойников или погибли, или разбежались по лесу и отряд не стал их ловить. Один конь был заводным, значит, придется отдать еще пять своих; что же, идти недалеко, а бросать людей в беде не годится. Звери же успели подрасти и донести Всадников на версту сумеют, хотя бы и по земле, а не по небу. Седельные сумки тоже найдется куда повесить. Отряду не предстояло бегом убегать от неминуемой смерти.

— У вас будут лошади.

— Благодарю, госпожа Жозефина…

— Вернетесь благополучно — вернете и коней.

Изабель вновь признательно кивнула — медленно, стараясь не потревожить рану. Теобальд же поклонился едва не до земли, пытаясь выразить свою благодарность.

Под выцветшим рассветным небом оба отряда переложили содержимое седельных сумок, накинули плащи, накрыли залитые водой угли заранее снятым куском дерна и оседлали скакунов. Изабель и Теобальд тепло попрощались с Меченым и Жозефиной, и маги обменялись талисманами связи — у Изабель это был изящный кристалл неправильной формы, заключенный в медную оплетку, а у Меченого — уже знакомая пластинка.

— Да пребудет с вами благословение Даны, — проговорила на прощание Жозефина, а Меченый просто поднял руку в прощальном салюте, и шестеро конников двинулись через лес дальше на Восток. Небесные Звери горделиво подставили спины, легкий Лаки устроился на крупе коня Шэнана, а Уиллас взялся за путлище Кайсы — парня учили бегать, держась за стремя, и он решил вспомнить былое умение. Отряд единым духом долетел до не успевших окончательно погаснуть Врат; Меченый спешился, занес руку над рисунком…

— Жозефина, вы должны пройти быстро. Долго удерживать Врата открытыми сейчас опасно.

Она только кивнула в знак понимания и согласия.

Чуткие пальцы стремительно пробежались по линиям, и те засветились. Спешившись, люди, кони и Звери входили в сияющую арку, и сейчас даже нельзя было прикоснуться рукой к руке — следовало торопиться.

Да и нельзя прощаться, как перед смертью, каждый день. А именно так она попрощалась с Меченым не далее как вчера.

Серые и зеленые с карим глаза встретились, вспыхнули теплом и обещанием непременно свидеться еще, и Жозефина шагнула следом за Всадниками.