Уже через час после взрыва состоялось короткое собрание всего экипажа подлодки. Капитан обрисовал положение: взрыв газов, проникших неизвестно каким образом в газопроводную камеру, причинил подлодке значительные разрушения, однако ни один из ее жизненных механизмов не выбыл окончательно из строя – все повреждения могут быть исправлены силами экипажа. Самое же главное – это то, что подлодка сохранила плавучесть – правда, с большим дифферентом на корму и, по показаниям уцелевшего глубомера, только на определенной, стопятидесятиметровой глубине, не имея возможности ни опуститься, ни подняться. Она лишилась движения, управления, боеспособности и, наконец, если можно так выразиться, оглохла и ослепла, уносимая каким-то течением в неизвестном направлении. Все контрольные измерительные приборы, аппараты связи, автоматической сигнализации и управления можно как и поврежденные машины, исправить или заменить запасными. Единственная серьезная опасность грозит со стороны ходовых и рулевых дюз, состояние которых неизвестно. Непосредственно примыкающая к дюзам газопроводная камера наполнена водой, которая начала пробиваться в кормовой электролизный отсек. Пока еще нельзя точно установить, каким образом проникла вода в камеру: через пробоину в корпусе подлодки или через дюзы. Нельзя быть также уверенным, целы ли вообще дюзовые кольца или они силой взрыва сорваны и сброшены с подлодки. Все это можно будет узнать, когда будет восстановлена общая или автономная сеть управления, при помощи которой удастся открыть выходную камеру и произвести наружный осмотр кормовой части корабля.

– Всему экипажу, – закончил свое сообщение капитан, – необходимо немедленно приняться за приведение в порядок всех отсеков подлодки, за ремонт машин, исправление и замену приборов и аппаратов. Все должны помнить, что речь идет не только о спасении подлодки, но и о том, что она обязана быть на своем посту во Владивостоке точно к назначенному правительством сроку. Работа предстоит огромная, но, если дюзы, в каком бы то ни было виде, остались еще на подлодке, она должна быть и будет двадцать третьего августа во Владивостоке!

Его вера, его энергия и непреклонная решимость передались каждому участнику собрания. Загорелись глаза, оживились лица. Один за другим люди выступали вперед, призывали к беззаветной работе, клялись, что готовы отдать жизнь за спасение подлодки и за ее появление у Владивостока в срок…

К полудню все отсеки подлодки в результате авральной работы всей команды были очищены от обломков, были приведены в порядок хозяйственные и продуктовые склады, склады снаряжения, инструментов, материалов, водолазного имущества, химический и боеприпасов. Наскоро пообедав и разбившись на бригады по специальностям, команда сейчас же принялась за восстановление всех сетей, за ремонт и исправление машин, аппаратов и приборов.

Самая большая, тяжелая и ответственная работа выпала на долю бригады электриков. Вся жизнь подлодки – управление, связь, сигнализация, свет, накал, работа пушек и механизмов – питалась электрическим током. Во все уголки и закоулки проникала сеть электрических проводов.

Усиленная профессором Шелавиным и имеющими некоторый опыт и познания в практической электротехнике Цоем и Павликом, бригада делала буквально чудеса. Уже к двадцати четырем часам поврежденные аккумуляторные секции были поставлены на место, разбитые аккумуляторы заменены новыми, общая сеть освещения восстановлена. Акустики Чижов и Птицын к этому времени успели разобрать носовую ультразвуковую пушку, с тем чтобы завтра с раннего утра приняться за ее восстановление. Третий акустик, Беляев, работал над самыми тонкими и нежными аппаратами подлодки: ультразвуковыми прожекторами – глазами и ушами подлодки. Они были рассеяны по всей внешней поверхности подлодки и больше всех пострадали от чудовищного сотрясения, испытанного ею во время взрыва. К счастью, доступ к этим аппаратам был изнутри, и они были обеспечены полным ассортиментом запасных частей, так что Беляеву приходилось лишь заменять пострадавшие части новыми. Но и эта работа была настолько кропотлива, требовала столько внимания и осторожности, что Беляев, обычно человек очень спокойный, теперь едва сдерживал нетерпение. Все же к концу сегодняшней работы, к двадцати четырем часам, он успел исправить пять мембран и восстановить их сеть. Старший радист Плетнев и его помощник Гребенчук работали над сильно пострадавшей радиостанцией.

Почти без дела остались механики Козырев и Ромейко. Лишившись своего начальника и руководителя, они, однако, быстро привели в порядок камеры баллонов и исправили или заменили новыми некоторые контрольно-измерительные приборы в этих камерах. Самая серьезная работа предстояла им в камере газопроводных труб и над дюзами. Но доступа к ним пока еще не было, и механики с волнением ожидали момента, когда им придется приняться за нее. Их мучили сомнения и неуверенность в своем опыте и познаниях. Особенно волновался Козырев, которого капитан назначил временно исполняющим обязанности главного механика. Как бы то ни было, но к концу дня, оказавшись временно свободными, Козырев и Ромейко поспешили на помощь другим бригадам: первый – электрикам, а второй – водолазам. Каждый специалист-подводник должен быть знаком в большей или меньшей степени о одной-двумя из других применяющихся на подлодке специальностей, чтобы в случае необходимости заменить вышедшего из строя товарища.

Скворешня и Матвеев очень обрадовались Ромейко. Их оставалось всего двое, третий – Крутицкий – лежал в госпитальном отсеке. Водолазы славятся как мастера на все руки, мастера находчивости, сметки, изобретательности. При работе под водой им приходится бывать и кузнецами, и огнерезами, и шахтерами, пробивающими тоннели под корпусами затонувших кораблей, и строителями подводных частей мостов, набережных, и всем, чем заставит их быть необходимость. Сейчас капитан приказал своим водолазам, пока они еще не могли заняться наружными работами, осмотреть весь корпус подлодки, проверить весь ее набор – киль, шпангоуты, бимсы, пиллерсы, кницы, – проверить все крепления, переборки, двери, иллюминаторы-окна и замеченные где-либо повреждения или неисправности устранить. Работы было много – тяжелой и самой разнообразной, и помощь Ромейко явилась весьма кстати.

Зоолог и Цой ухаживали за ранеными, но в свободные часы Цой присоединялся к электрикам, а зоолог – к акустикам, среди которых он пользовался большим авторитетом.

Комиссар Семин поспевал всюду – бодрый, энергичный, веселый. Он спешил на помощь, где только была нужда в ней, следил за пищей и отдыхом команды и с первого же дня аварийного положения корабля взял на себя одного выпуск в свет ежедневной газеты под странным для постороннего глаза названием: «За 23 августа!» Но это название много говорило сердцам людей из команды «Пионера». Составление газеты, редактирование, печатание, художественное оформление и расклейка – все было делом рук комиссара Семина. Когда он успевал это делать, оставалось загадкой для всей команды, но каждый день утром в определенный час из микрофона в центральном посту, через репродукторы, во всех отсеках подлодки раздавался его голос, читавший разнообразное содержание очередного номера газеты. Сообщались сводки о проделанной вчера работе, отмечались успехи бригад и отдельных лиц, указывались недостатки, декламировались злободневные стихи… Этого утреннего часа, когда комиссар начинал передачу газеты, уже с первого ее номера команда ждала всегда с нетерпением.