Агатияр ожидал, что это известие премного огорчит Интагейя Сангасойю. Но вопреки его ожиданиям она обрадовалась:

– Ну и хвала небу, что вы избавились от этой напасти.

– Да, но мы потеряли его.

– Лучше пусть так. Кто знает, чем грозит длительное пребывание этой вещи рядом с любым, даже самым сильным и чистым человеком. Мага, конечно, жаль. Ты слышал, – спросила Каэ без всякого перехода, – что на севере объявился новый персонаж – некий вождь, объединивший под своей рукой варварские племена? Что будто бы он в несколько недель завоевал Сихем и теперь собирается двигаться на Бали? И главное – он разорил все храмы и ввел культ нового бога, Ишбаала?

– Нам только вчера привезли сообщение, – ответил Зу.

– Неприятно это все, – сказала Каэ. – Надо бы остановиться и хорошо подумать, что делаешь, но сам порядок вещей вынуждает тебя торопиться. Что это за бог такой – Ишбаал?

– Не знаю. Наверное, божество какого-нибудь племени.

– Я думаю, – сказал аита, – что мне нужно было бы двинуться на этого варвара со всем войском, пока он не захватил Бали и не встал на границе Урукура. От терифа Бали прибыло посольство еще тогда, когда война шла в Сихеме.

– И думать не моги! – яростно воспротивился Агатияр. – Тут в империи проблема за проблемой, а он на войну собрался. Будто бы делать больше нечего!

Император так укоризненно посмотрел на старого друга, что тот спохватился: слишком уж сильно он кричал на повелителя одной четверти Барда, да еще и в присутствии любимой женщины. Он смущенно кашлянул и поспешил добавить:

– Ваше величество...

Тут уж Каэтана не выдержала и расхохоталась. Император попытался нахмуриться, но тоже не смог сохранить серьезный вид и последовал ее примеру. Агатияр улыбался в седые усы.

– Мы договорились так, что я выступлю в поход только в том случае, если он пересечет границу Сихема, – пояснил аита, когда смех немного утих. – А что собираешься делать ты?

– Мне придется ехать на Иману.

– На Иману? – переспросили оба с непередаваемым выражением на лицах.

– Ничего не поделаешь. К тому же говорят, что Имана очень красива, так что даже интересно будет побывать там.

– Не думаю, что твое отсутствие будет своевременным, – сказал Агатияр.

– Но я же не ради собственного удовольствия еду!

И Каэ коротко пересказала историю своего последнего путешествия, подробно описав и поиски наследника Энгурры, и историю о храме Нуш-и-Джан, и предсказание о перстне Джаганнатхи.

– Так что, – заключила она, – как только отыщется князь-наследник со своей частью перстня, я отправлюсь за камнем.

– Но почему именно ты? – не выдержал Зу-Л-Карнайн.

– По всем предсказаниям выходит, что никому, кроме меня, камень не дастся в руки. Ты понимаешь, какую радость мне это доставляет, – усмехнулась она невесело. – К тому же есть предание, что камень не один и его еще нужно отличить от нескольких подделок. И тут все полагаются почему-то именно на меня. В ближайшее время мне придется ехать в Хадрамаут, а оттуда морем.

Через открытое окно в комнату залетела муха и принялась кружить с противным жужжанием, раздражая всех назойливым этим шумом. Агатияр прицелился и прихлопнул муху каким-то свитком из тех, что лежали на столе. У собеседников как-то сразу стало легче на душе, будто решили серьезную проблему.

– На войне я себя чувствую гораздо лучше, – пожаловался вдруг аита.

– Естественно. Там ведь все понятно: враг впереди и почти всегда можно дотянуться до него мечом, – мечтательно ответила Каэ. – А тут все знаешь и все понимаешь, но только в общих чертах. А события от тебя не зависят, и даже не представляешь, за что хвататься в первую очередь.

– На Имане теперь тоже невесело. – Агатияр просматривал какие-то бумаги. – Тут моя вина, я последнее время совсем не интересовался тамошними событиями – у нас самих такого наворочено...

– Это плохо, – встревожился Зу. – Я тоже как-то не сообразил, что Враг может действовать всюду.

– Ну, не на Гобире, надеюсь? – спросил визирь.

Гобир был безлюдной и безводной пустыней, протянувшейся от океана до океана. Редкие племена, ведущие первобытный образ жизни, никак нельзя было принимать в расчет.

Огромное пространство, чьей-то волей помещенное под раскаленным добела небом, было миром ящериц, змей, скорпионов и свирепых ветров, которые переносили огромные массы песка на большие расстояния. Даже Астерион – вечный странник – нечасто посещал эти места.

– Ладно, – отмахнулась Каэ. – С Иманой разберемся позже. А сейчас я хочу есть.

– Тогда мы потребуем себе вкусный, обильный и питательный обед, – весело сказал Агатияр, довольно потирая руки.

* * *

Когда они зашли в трапезную, Каэтану ждал очередной сюрприз.

Трое полупрозрачных монахов в длинных рясах с отброшенными на плечи капюшонами сидели вдоль стены, сложив руки на животах, с выражением ожидания на лицах.

Да-Гуа, Ши-Гуа и Ма-Гуа объявились снова.

Каэ с огромным удовольствием поговорила бы с ними и за обедом, но она не представляла себе, как это осуществить на глазах у остальных. Если она станет бормотать что-то, вперившись взглядом в пустое пространство напротив, подобное поведение может немного нервировать сотрапезников. Исходя из этих соображений, она нехотя отказалась от обеда и, покинув удивленных императора и его визиря, спустилась по ступенькам в дворцовый парк, чтобы там спокойно пообщаться с гостями.

Шли молча. Да-Гуа, Ши-Гуа и Ма-Гуа понимали, что здесь они невидимы для всех. Курма – это не Сонандан с его храмом Истины, где периодически то паломники, то служители выхватывают из воздуха растерянным взглядом бесплотные фигуры, воспринимая это как должное.

Наконец все четверо добрались до отдаленного уголка, туда, где стояла полюбившаяся Каэ скульптура, изображавшая черных пантер. Там она уселась на траву и обратилась к своим друзьям.

– Приветствую вас, – говорит она. – Я долго искала вас, но не находила. Что-нибудь случилось?

– Всегда что-то случается, – философски замечает Да-Гуа.

– Множество событий, за которыми мы едва-едва уследили, – торопится пояснить Ши-Гуа.

Ма-Гуа молчит. Он вынимает из складок одежды хорошо знакомую Каэ шкатулку с живым изображением Варда на крышке и начинает в ней что-то искать.

– Весь мир засуетился, – жалуется Ши-Гуа. – Раньше все события были сосредоточены на Варде, а остальные континенты зависели в своем развитии от того, что происходит здесь.

Он выжидательно смотрит на Каэ.

– Понятно, – кивает она.

– Теперь все сместилось. Одновременно жизненно важные моменты случаются и на Имане, и на Джемаре, и даже на Алане, – говорит Ма-Гуа.