— Обед в… каком-то жутко фешенебельном местечке. Они будут делать вид, что я poule[35], которую они подобрали на улице. Потом будет костюмированная вечеринка на открытом воздухе.

— А ты там будешь присутствовать в качестве?..

— Догадайся.

Она принялась изображать обольстительницу, уселась ко мне на колени и увильнула, как только я попытался ее обнять — на моих ладонях только и осталось, что головокружительное прикосновение шелка и тела.

— Ну и как прошла закладка первого камня?

— Впечатляюще. Собралась вся верхушка. Самолет, тащивший зеленое знамя, сбросил на нас маленькую бомбу.

— Как смешно. И как грустно. «Эдем-Олимпию» ничто не может остановить. Уайльдер, наверно, был зол, как черт.

— Ему это немного испортило настроение. Фаза освоения Дикого Запада закончилась. Жизнь здесь станет гораздо спокойнее. Может, у тебя тогда появится возможность взять отпуск подольше?

— Пол… — Джейн бросила на меня взгляд в зеркало, сочувственный, но чужой, словно мать, смотрящая на умственно неполноценного ребенка. — Вернуться в Лондон? Зачем? Чтобы работать в каком-нибудь оздоровительном центре в Клапаме?

— Ну, зачем же так? Мы снова будем вместе.

— Я нужна здесь. Проект расширяется.

— Прекрасно. Но ты им нужна для других вещей.

— Каких? — Джейн выключила плеер. — Продавать украденные лекарства? Делать обрезания женам богатых суданцев?

— С такими вещами они не связываются. Они гораздо утонченнее.

— Пол, когда речь идет о наркотиках и сексе, всю утонченность как рукой снимает. — Она подошла ко мне и прижала ладони к моим щекам. — Ты здесь засиделся. Возьми с собой в Лондон Франсес. Теперь наступил мой черед летать…

Я смотрел, как она роется в ящике, как вытаскивает самую свою аляповатую сумочку. Перед уходом она энергично обняла меня. Я поморщился от такого фальшивого проявления любви, а она посмотрела на меня с неожиданным участием.

— Пол, у тебя коленка опять побаливает? Начни снова принимать лекарство. Ты, когда принимал, был веселее.

— В том-то все и дело.

— Ты сегодня встречаешься с Франсес?

— Мы обедаем в «Тету». Есть хорошие новости, нужно отпраздновать.

— Передай ей привет. И возьми мою машину. Жаль «ягуара». Повсюду эти граффити. Ален считает, что в «Эдем-Олимпию» стали проникать не те люди.

Позднее в «пежо» на шоссе «эр-эн-семь» по пути в Вильнев-Лубе я, прислушиваясь к отзвукам голоса Лотты Леньи{97} у меня в ушах, вспомнил совет Джейн. С Франсес Баринг или без нее, но скоро я вернусь в Лондон. Когда «Эдем II» покроет своими парками и искусственными озерами долину Вар, будущее станет более прозаичным. Свертывание лечебной программы Пенроуза означало поражение для него и победу для окружающего мира, в котором процветают неотвратимая реальность подковерных интриг и персональных директорских туалетов, относительности положения и успеха. После долгого дня в «Эдеме II» сама идея психопатии покажется причудливой — почти фольклорной.

— Франсес, у меня хорошие новости…

Открыв дверь запасными ключами, я вошел в квартиру в Марина-Бе-дез-Анж. Стандартная лампочка в холле высвечивала кипу финансовых журналов, но все другие комнаты были погружены в темноту. На столике у входа лежали на серебряном подносе ее ключи от машины. Я открыл дверь в кухню и уловил странный запах — смесь дешевых лосьонов после бритья, которая казалась почти знакомой.

— Франсес? Я заказал столик в «Тету».

Неужели она занималась любовью с кем-то другим — может быть, с «зеленым» летчиком, организовавшим демонстрацию протеста? В моем воображении возникла картинка: она лежит голая рядом со своим любовником, оба от смущения впали в ступор, мужчина шарит под кроватью в поисках своих туфель и наконец достает одну из моих потерянных сандалий.

Я осторожно отворил дверь. Франсес спала, лежа поперек подушек, рука ее была выпростана, как у ребенка. В свете, проникавшем в спальню с ближайшего балкона, я увидел ее белые зубы, обнажившиеся в сонной улыбке. Из ванной доносились звуки душа — мягкое журчание, похожее на далекий дождь.

Стараясь не разбудить ее, я вошел в темную комнату, сел рядом с ней на кровать, стараясь, чтобы матрац не просел под моим весом. Моя рука коснулась льняной простыни, отдернулась, нащупав что-то влажное. Пропитанный чем-то пододеяльник еще хранил тепло, словно на него пролили жирный суп.

— Франсес?..

Ее глаза были открыты, но зрачки смотрели в никуда. Луч ле-гарупского маяка прошелся по фасаду дома, и я увидел исцарапанное лицо Франсес, открытый рот с поломанными зубами и кровь на ее лбу. Луч скользнул по ее глазам, на мгновение оживив их, — так свет фар проезжающего автомобиля проникает в окна заброшенного дома.

— Господи… Боже мой… — Я нащупал выключатель прикроватной лампочки, щелкнул им, но лампа была вывернута. Я поднялся с кровати, пошел к двери, пытаясь на ощупь найти на стене выключатель.

Чья-то рука ухватила мое запястье и прижала пальцы к стене. Из холла возникла стройная, атлетически сложенная фигура в форме «Эдем-Олимпии» и притиснула меня к встроенному шкафу. Я вывернулся и замахнулся, чтобы ударить его кулаком в лицо, но он зажал мне рот ладонью, пытаясь меня успокоить.

— Мистер Синклер… Тише. Я с вами.

— Гальдер? — Луч маяка скользнул по комнате, и я узнал охранника. Я снова потянулся к выключателю, но Гальдер отбил мою руку.

— Оставьте это, мистер Синклер. За квартирой ведется наблюдение. Как только зажжется свет, они тут же ввалятся сюда.

— Кто они?..

— Люди, которые вас ждут. Они знали, что вы придете.

— Франсес… — Я шагнул к кровати и увидел ее вывернутые руки. Кровь растеклась по ее груди, образуя черный кружевной лиф. Я взял ее за руку и ощутил почти оторванные от костей связки — она боролась за жизнь. Я попытался нащупать пульс.

— Франсес, пожалуйста… Гальдер, она еще дышит. Вызовите скорую. Еще не все потеряно…

Гальдер поддержал меня своими сильными руками.

— Она мертва, мистер Синклер. Умерла полчаса назад.

— Постойте. Как она умерла? — Я отпустил руку, и она упала на залитую кровью подушку. Отвернув простыню, я уставился на ее распростертое тело. Вокруг ее талии смялось платье в черно-белую полоску, между ног комом притулился смокинг; чьи-то отчаявшиеся руки содрали с лацканов шелковую отделку.

— Это смокинг Гринвуда. Гальдер, когда ее убивали, этот смокинг был на ком-то надет.

Я сделал шаг назад и чуть не упал, наткнувшись на металлическую треногу у прикроватного столика. Под моей ногой раздался хруст пластмассы.