У него расширились глаза. А оказалось забавно приводить его в замешательство, поняла я.

– Только не смейся, – ответил он.

Я подняла два скрещенных пальца:

– Никогда.

Исаак сделал глубокий вздох:

– Теодор.

Я одобрительно кивнула:

– Исаак Теодор Грант. Мне нравится. Есть в этом что-то возвышенное.

Он вскинул бровь:

– Ты сейчас серьезно?

Кивнув, я сделала еще один глоток виски.

– Мой дедушка обрадуется, если я ему это расскажу, – произнес он. – Меня назвали в честь него.

– Тогда передавай дедуле Тео большой привет, когда в следующий раз с ним встретишься.

Он беззвучно рассмеялся. Мне было приятно наблюдать за тем, как он понемногу расслаблялся. В первый раз я встретилась с Исааком, когда моя соседка потеряла сознание после своего доклада, потому что приняла успокоительное, которое ей перед этим сунула я. Тогда он выглядел так, будто его в любой момент могло стошнить от волнения.

– А у тебя есть второе имя? – спросил он через какое-то время.

Я вздрогнула. Рука сама по себе дернулась к медальону, спрятанному под воротником моего топа. Я крепко прижала его ладонью и только через пару мгновений смогла продолжить нашу игривую болтовню.

Наконец, слишком поздно и со слишком широкой ухмылкой, я сказала:

– Исаак Теодор! Поверить не могу, что при первой встрече с девушкой ты уже спрашиваешь о таких вещах. Я бы очень попросила!

Взгляд Исаака переместился на руку у меня на груди. Он нахмурился.

– Кстати, у того, что я тебя похитила, есть причина, – быстро выпалила я, чтобы сменить тему.

– И в чем же она состоит? – спросил он.

Кто, черт возьми, способен так изысканно выражаться, стоя с бутылкой пива в руке?

– Мы единственные на этой вечеринке, у кого мозги не затуманены любовью. Это значит, нам надо держаться вместе, Исаак Теодор.

Он улыбнулся, и вокруг его глаз появилось множество смешливых морщинок.

– Идет.

Я опять потянулась к нему своим бокалом. Когда он дотронулся до него бутылкой пива, у меня затеплилась надежда, что, быть может, этот вечер закончится совсем не так паршиво, как ожидалось.

Полтора часа и три напитка спустя мы с Исааком все еще недалеко продвинулись в плане беседы, однако кое-что общее нашли: мы любили наблюдать за людьми, особенно когда они устраивали странные брачные ритуалы на танцплощадке.

– Никогда бы не смог так двигаться, – пробормотал Исаак, склонив голову набок. Я проследила за его взглядом и обнаружила типа, который особенно откровенно вращал бедрами.

– Я могла бы тебя научить.

Он взглянул на меня, приподняв бровь:

– Я думал, ты не любишь танцевать.

– Не под такую кошмарную музыку, нет. Но я знаю, как нужно двигаться. Покажу тебе наедине, когда представится возможность, – с улыбкой пообещала я.

Его щеки опять приобрели тот самый розовый оттенок. К этому моменту мне уже пять раз удалось заставить его покраснеть. И до конца вечера я намеревалась добить десятку.

– У меня такое ощущение, что все люди там, внизу, танцуют не потому, что им это нравится, а только потому, что они… – Он осекся и плотно сжал губы.

– Потому что хотят кого-нибудь подцепить? – помогла ему я. – Так и есть. «Хиллхаус» – это не что иное, как клуб знакомств для озабоченных студентов.

Поднесший бутылку к губам Исаак подавился. Так сильно, что пиво пошло через нос. Я быстро протянула ему стопку салфеток.

Он выглядел так забавно, что я не сдержала громкого смеха и тем самым привлекла внимание нескольких девушек, которые сидели сбоку у бара и теперь пялились на нас с Исааком. После того как я демонстративно уставилась в ответ и выгнула бровь, они склонили друг к другу головы и зашептались. А чуть позже, не скрываясь, захихикали.

Когда я вновь повернулась к Исааку, взгляд у того был расстроенным.

– Что такое? – спросила я.

Он отмахнулся:

– Ничего.

– Это из-за тех девчонок? Не бери в голову. Я уже привыкла, – быстро ответила я.

Исаак казался удивленным. Он переводил глаза с компании девушек на меня и обратно. Затем на его лице отразилось понимание.

– Они обсуждают не тебя, Сойер.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

Допив остатки своего пива, он поставил бутылку на стойку. Взгляд уперся в темное дерево.

– У меня с ними пара общих семинаров. Они… не очень приятные.

– Что значит неприятные? – переспросила я. Мне не понравилось, как он вдруг изменился: как будто ему стыдно.

– Не хочу портить вечер дурацкой историей, – проворчал он.

– Скажи мне, что значит «неприятные», Исаак Теодор, – потребовала я уже более настойчиво.

– О’кей, о’кей. – Он поднял руки в знак капитуляции и мельком бросил последний взгляд на девушек. – Ничего такого. С тех пор как три недели назад начался новый семестр, они вроде как… меня преследуют.

– В каком смысле?

Он уже снова покраснел, но сейчас я не могла этому порадоваться. Меня внезапно охватило нехорошее предчувствие.

– А, да просто сплетни и… прочий бред.

– Прочий бред, – медленно повторила я.

Исаак смущенно потер затылок:

– Они повсюду рассказывают, что я якобы девственник.

– А ты девственник? – спросила я.

Он пристально посмотрел мне в глаза и покачал головой.

– Так скажи им.

– Уже пытался, но они только смеются. Теперь они заключили пари, кто меня… первой… – Он кашлянул.

– Они заключили пари, кто первая с тобой переспит? – возмущенно выпалила я.

Он медленно кивнул.

– Откуда ты знаешь?

– Не то чтобы они делали из этого тайну.

Во мне вспыхнула ярость, и пришлось подождать пару секунд, пока я снова смогла говорить.

– Это самое вульгарное, что я слышала за очень много времени. Я имею в виду, даже если бы ты был девственником – это же вообще их не касается. Да кем они себя возомнили, что творят такую хрень?

Губы Исаака слегка приоткрылись, и он взглянул на меня так, как будто только сейчас по-настоящему заметил.

– Ты говорил им, чтобы они прекратили? – сказала я.

Он покачал головой:

– Мне все равно. Я уже привык.

– А мне кажется, что это ненормально, – произнесла я и стрельнула в девчонок злобным взглядом. Впрочем, это лишь заставило их захихикать еще громче.