добиваться поразительного эффекта. Определяя главное в этом эффекте, я бы сказал — оптимизм. Я уже говорил, как с помощью света будто в другой век переселилась одна из центральных площадей — Парапет. Вечерами площадь как праздник.

Да, именно ощущения оптимизма добивался Лемберанскнй, осуществляя новые и новые приемы «оформления» города. Оптимизма и современности. Увлекшись какой-то идеей, он был настойчив, непреклонен, нетерпим к отступлениям и компромиссам.

Однажды он решил снести все заборы в Баку. Все ограды, решетки и т. п. Снести их везде и всюду. Они уродуют улицы. Скрадывают свободное пространство дворов, парков, бульваров. Оказенивают городской ландшафт. Без нужды напоминают о прошлом, когда каждый хозяйчик старался отгородить свой участок от всего мира. Если это так уж необходимо, тяжелую ограду можно заменить низкорастущим кустарником.

И вот в Баку больше нет ни оград, ни заборов. И город стал еще более приветливым, добрым, гостеприимным.

Однажды я был свидетелем долгого разговора главного архитектора Иванова с упрямым и в общем-то влиятельным посетителем. Посетитель, имевший, кстати, отношение к военному ведомству, требовал оставить забор вокруг его хозяйства.

— Нельзя, — отвечает Иванов. — Постановление распространяется на всех.

— Для нас надо сделать исключение. У нас важный объект.

— Исключений нет и не будет.

— Важный, повторяю, объект...

Архитектор вспылил:

— Важный объект? Рядом с ним стоит шестиэтажный жилой дом. Я был там и с балкона имел счастье беспрепятственно наблюдать весь ваш важный объект из конца в конец. Так что ограда в этих условиях фикция. Напрасно упрямитесь.

— Я пойду к Лемберанскому!

— Что ж, если хотите терять драгоценное время...

Влиятельный посетитель прошел в кабинет мэра. Но вскоре вернулся и удалился в молчании.

Вид у него был умиротворенный и кроткий. Забор ему пришлось снести.

Не все давалось Лемберанскому легко в его градостроительных реформах. В Баку, с его памятниками старины, с его средневековой крепостью, с изумительным дворцом Ширваншахов, с Девичьей башней у самого края бухты, — в Баку есть немало противников «осовременивания» древнего города. Есть они и в среде маститых архитекторов, и во влиятельных республиканских органах. Не раз, приезжая в Баку, я с огорчением узнавал, что энергичный мэр сейчас или в очередном «бою» за свои новшества, или в очередной «опале».

«Бой», по правде говоря, не прекращался никогда, А «опала» снималась под влиянием того, главным образом, что упорный мэр все равно осуществлял свои начинания, бережно сочетая заботу об исторических памятниках с внедрением элементов современного градостроительства. И обновляющийся Баку в конце концов приходился по душе даже ярым противникам реформ.

Я всегда рад встретиться с Алишем Джамиловичем. Он буквально заражает людей своей жизнерадостной энергией. Редко я заставал его в кабинете. Догонять его нужно было на строительных площадках, на участках реконструкции Приморского бульвара, на площадке сооружения нового стадиона в Арменикенде, на горе. Теперь Лемберанский — заместитель Председателя Совета Министров Азербайджана, но по-прежнему продолжает следить за реконструкцией своего прекрасного города и помогать ему чем может.

...Но пора прощаться с терпеливым читателем.

Вот и старость не за горами. Как я жил? Для чего жил?

Шел к людям, долго шел к людям. К тем, кого полюбил, кого знал хорошо — на фронте, в мирные ли дни.

И еще осталась важная мысль. Что помогает быть человеку действительно Человеком. Общительность? Добрый нрав? Доблесть ума и сердца? Щедрость дарований?.. Да! Но не только же это.

Что же?

Этому имени еще не нашли. Это — инстинкт, подсказывающий, что самое важное в твоей жизни — не ты сам. Самое важное — не ты.

Но кто тогда?

Другие, идущие одной с тобой дорогой. Их много. И я в этой книге пытался в натуре своих героев найти и дать понять свойства миллионов, живущих в нашей стране, стране замечательных людей, Стране Советов.

1977