Ты ведь поэтому заставляешь чувствовать меня последним дерьмом? Верно? Все это, потому что глубоко внутри ты страдаешь от чего – то сам.

В этот момент Дэниел приблизился ко мне так резко, что я затаила дыхание. Он схватил мое лицо двумя руками, заставляя меня посмотреть в его холодные, голубые глаза. Дэниел почти касается своим лицом до меня, так что я чувствую его горящее дыхание. Он проводит рукой по моей щеке, и на миг я замерла от испуга. Дэниел был вне себя от злости, но все же ухмыльнулся.

– Думаешь, я из тех, кто станет умолять? – едва не рычит он. – Что, черт возьми, ты надумала в своей голове?

– Нет, ты не станешь умолять! Тебе легче трахнуть какую – нибудь потаскуху, и все забыть! – горячо сообщаю я, отталкивая его двумя руками.

– Да, ты права! – соглашается он, и я слышу напряжение в его голосе. – Мне легче кого – то трахнуть и все забыть. Я именно такой! Мне жаль, что ты поняла это только сейчас, – он замолкает, как будто слова даются ему тяжело, и отступает назад на несколько шагов. Я отворачиваюсь, чтобы он не успел заметить моих слез.

– Ты считаешь, что женщины должны раздвигать перед тобой ноги только из – за твоей внешности! Тебе бы в себе разобраться для начала. Когда – то ты назвал меня жалкой, но теперь я вижу, насколько жалок ты!

Глубоко внутри я поняла, насколько Дэниел несчастий человек. Теперь мне было это просто очевидно.

Замечаю, как он сжимает кулаки.

– Хорошо, если ты думаешь, что я буду бегать за тобой, то ты глубоко ошибаешься! Как обычно я уверен лишь в одном. Я слишком люблю себя, чтобы убиваться из – за какой – то девушки.

Он отвернулся, кидая ключи на стол, но они с шумом падают на пол. Бросив в мою сторону последний взгляд, Дэниел выходит из комнаты, а через пару секунд я слышу громкий удар входной двери.

Сползаю по стене, захлебываясь собственными слезами, а после мой крик наполняет всю комнату. Я доползаю до кровати и, уткнувшись в подушку, мне все же удается заснуть, но всего лишь на несколько часов.

Глава 44

Не знаю, что я снова здесь делаю, но мне хочется какого – то совета от доктора Крамкай.

Она единственная, кто больше всех знает о моей жизни. Удивительно, я посещаю ее сеансы не так часто, но она знает меня как никто другой. Сейчас мне кажется она единственный человек, которому я могу говорить все, что в моей голове.

Наверное, я здесь, потому что последние два дня были самыми худшими. Я не могу прийти в себя и чувствую себя опустошенной.

Я слишком люблю себя, чтобы убиваться из – за какой – то девушки.

Эти слова до сих пор не выходят из моей головы. Я все гадаю, сказал он это всерьез или только, чтобы позлить меня. Его слова смогли меня хорошенько задеть. Вот только я не хотела это признавать.

На столе у доктора сегодня стоят желтые тюльпаны, удивительно, но они очень хорошо подходили под сдержанный вид этого кабинета.

– Почему тюльпаны? – вдруг спрашиваю я, прежде чем она начнет свой допрос.

Доктор бросает взгляд на цветы и улыбается мне. Эти тюльпаны совсем не сочетались с обстановкой за окном. Тюльпаны же дарят весной, а не в середине глубокой осени.

– Это мои любимы цветы, – отвечает доктор, посмотрев на меня. – Сегодня мой муж приехал на работу и привез мне их.

– Оу, должно быть есть повод, – произнесла я, снова взглянув на прозрачную вазу.

– Да, повод и вправду есть, – она снова улыбнулась и эта улыбка отличалась от всех тех, что я видела на ее лице. – У меня сегодня день рожденья, – говорит доктор, отводя смущенный взгляд.

Я расширила глаза.

– Правда? – пытаюсь выдавить улыбку, когда слышу эту новость. – Тогда поздравляю вас!

– Спасибо, Беатрис. От вас мне особенно приятно это слышать.

– Почему в этот день вы работаете? Разве нельзя устроить себе выходной?

Доктор сняла очки и аккуратно положила их на стол, а затем снова посмотрела на меня, сложив руки перед собой на столе.

– Знаете, когда – то приходит осознание, что возраст это только цифры и этот особенный день в календаре просто снова наступает. Я могу работать весь день, помогая людям, потому что моя работа кому – то необходима. В любом случае вечером моя семья обязательно порадуют меня.

Я отвожу смущенный взгляд. Мы никогда не говорили на такие темы, и мне особенно приятно, что она не переводит разговор на меня. Мои глаза падают на дипломы доктора, висевшие на стене в рамочках.

– Я тоже не люблю свой день рожденья, – признаюсь я. – По правде говоря, никогда не любила.

– На это есть причины?

– Ну, знаете, смерть мамы изменила мою жизнь и все такое. Это не интересно, – мямлю я.

Мне не хотелось говорить об этом. Наверное, потому что это было неприятно вспоминать. Когда мы попали в аварию, в этот день мне исполнилось девять. В девять лет я стала на половину сиротой. Я мало, что уже помню с того вечера, прошло слишком много лет.Я лишь по кусочкам могу собрать день, который перевернул всю мою жизнь.

– Вы сегодня выглядите немного усталой, – замечает доктор Крамкай, и я сразу же смотрю на нее.

– Опустошенной, – поправляю я, понимая, что это слово отлично описывает мое состояние.

Доктор подняла бровь вверх от удивления. Кажется, она не ожидала от меня такого ответа.

– Что – то случилось?

Я немного задумываюсь, прежде чем дать ей ответ.

– Как бы вы описали слово «любовь»?

– Ну, любовь бывает разной, – отвечает доктор.

– Любовь между мужчиной и женщиной, – уточняю я и чувствую, как внутри что – то дрогнуло. – Как бы вы описали вашу любовь к мужу, например?

Доктор немного задумалась над моим вопросом.

– Это очень интересный вопрос, Беатрис, – начала доктор. – Мне очень хорошо с ним. У меня есть желание сделать этого человека счастливым, благотворить его и заботиться о нем. Главное принять человека, таким, какой он есть. Думаю, любовь это умение понимать и прощать, умение отдавать себя полностью и не ждать чего – то в ответ. Человек счастлив в браке, только если другой человек счастлив с ним. Любовь, это когда ты открываешь глаза утром и думаешь об этом человеке. И знаете, Беатрис я готова пожертвовать многим ради любви к своему мужу, – заключает она.

В ее словах таится невероятное чувство душевности