Он с некоторым изумлением разглядывал ее – хоть и видел фотографии и видео уже после возвращения, но вживую… Разительная перемена. Невысокая, ниже Марины, очень худая, сдержанная, с тщательно уложенными светло-льняными волосами, она выглядела бы совершенным ребенком, если бы не тяжелый взгляд ледяных глаз, не развернутые плечи и сильный подбородок, не холод, исходящий от нее, и не голос – звучный, глубокий, уверенный. Таким бы полки и батальоны в бой бросать, а не замужество обсуждать. Маленькая, да, но не хрупкая – хрупкость предполагает уязвимость и нежность, а здесь их не было и в помине.

Но манеры остались прежними: никакой женской томности, прямой взгляд, скупые движения. И в кабинете с момента их прошлого разговора ничего не поменялось, разве что бумаг добавилось.

– Приношу свои извинения, что не ответила сразу на ваше приглашение пообщаться, лорд Лукас, – сказала принцесса спокойно. – За время моего отсутствия накопилось много срочных и важных дел.

Люк уловил настрой и тут же сам перестроился, так же сдержанно и вежливо улыбнулся. Первый знак нерасположения – вопрос замужества к делам важным и срочным ее высочеством не отнесен. Обнадеживающий знак.

– Благодарю, что все-таки нашли время, Ангелина, – ответил он с должной долей почтения, – и я рад, что вы вернулись в целости и сохранности. Вы прекрасно выглядите.

– Приятно слышать, – это прозвучало чуть высокомерно. Заскрипел металл – принцесса открывала ключом ящик стола. – Кстати, ваше кольцо теперь мне как раз впору, герцог.

Обручальное кольцо матери Люка, сверкнув желтым бриллиантом, свободно скользнуло на тонкий палец, и его невеста задумчиво повертела украшение, внимательно посмотрела на собеседника.

– Чуть великовато, – небрежно заметил лорд Дармоншир.

– Это поправимо, – улыбнулась первая Рудлог, и он мысленно поаплодировал ей за прекрасную игру. – Итак, вы все еще намерены жениться на мне, герцог?

– Я уже говорил, ваше высочество, – она едва заметно приподняла брови, – что связан обещанием, которое не имею права нарушить. Точнее, уже несколькими обещаниями. Поэтому я приму любое ваше решение.

– Да, я помню, – проговорила маленькая женщина, не сводя с него тяжелого взгляда. – Мы все обсудили, но за время моего отсутствия обнаружились новые обстоятельства. И появились новые вопросы. Вчерашнее представление – ваших рук дело?

Железная выдержка. Он восхитился почти до благоговения.

– Разумеется, – признался лорд Дармоншир, не отводя глаз.

– Вы поставили меня в нелепое положение, лорд Лукас.

– Я не хотел этого, ваше высочество, – деликатно ответил Люк. – Примите мои извинения.

Старшая принцесса дома Рудлог небрежно кивнула, словно не слушая его.

– Неоднократно, – добавила она безжалостно. – Будучи связанным словом и обещанием, вы слово это нарушали неоднократно. И мое имя, и имя моей семьи упоминалось в связи с вашим безобразным поведением много раз.

– Да, – сказал Люк. И замолчал. И принцесса молчала, разглядывая его в упор.

– Вы не хотите объясниться?

Этой женщине стоило бы у Тандаджи работать. Допросы вести.

– Думаю, – произнес он медленно, – нет смысла в оправданиях. Единственное, что я хотел бы сказать, – все мои… проступки никак не связаны с вами. И задевать вас не было целью, Ангелина.

– Вы и не задели, – возразила принцесса с усмешкой. «Вы слишком мало для меня значите, чтобы задеть» – говорила эта усмешка. – У меня крепкие нервы, и я не склонна драматизировать ваши рабочие моменты, тем более что вы неоценимо много сделали для моей страны. И ваши увлечения меня мало волнуют. За исключением одного. – Люк склонил голову, внимательно наблюдая за собеседницей, которая в эту минуту размазывала его тонким слоем. Заслуженно, надо признать. – И я даже готова вас простить, – добавила она неожиданно и величественно, и у него похолодел затылок. – Ради дружеских отношений между Инляндией и Рудлогом. Но вам придется убедить меня, лорд Дармоншир, что вы будете хорошим мужем.

Он все-таки моргнул раз, другой, и резко захотелось курить, и пальцы чуть сжались. Но лицо оставалось спокойным, и его светлость несколько мгновений заинтересованно созерцал резные завитушки на тяжелом письменном столе, пока они не приобрели резкость и он снова не поднял взгляд.

– Я не буду нарушать брачные клятвы, – очень ровно произнес Люк, – мы уже обсуждали это. Моя супруга может рассчитывать на уважение и поддержку с моей стороны.

– Прекрасно, – удовлетворенно сказала Ангелина и снова тронула обручальное кольцо. – Я могу получить ваши заверения, что вы больше не будете искать встреч с Мариной? Кроме тех, от которых не уклониться в рамках семьи, конечно. Будем считать ваш вчерашний салют прощальным.

И хотя он знал, чувствовал, что сейчас его жестко и наглядно наказывают, как-то сами собой вспомнились и бутылка коньяка в спальне, и ждущая его машина, и скользкие дороги Инляндии.

– Да, – коротко произнес Люк и даже улыбнулся непринужденно. И остановил руку, потянувшуюся к пачке сигарет в кармане. Курить хотелось до рези в скулах. – Конечно, леди Ангелина.

– Рада, что с вами так легко договориться, – произнесла она одобрительно и перевела взгляд на полную чашку чая перед ним. – Что же вы не пьете? – поинтересовалась она очень заботливо. – Или вам предложить что-нибудь покрепче, лорд Лукас?

– Не стоит утруждаться, моя госпожа, – с легкой иронией ответил Кембритч. – Уверен, чай превосходен.

Он взял чашку и сделал сразу огромный глоток под теперь уже откровенно насмешливым взглядом старшей принцессы.

Чай был отвратительно крепким и переслащенным, но удивительным образом смыл его вязкое состояние.

– Одними извинениями дело не обойдется, да? – спросил он понятливо.

Его невеста сдержанно улыбнулась, пожала плечами.

– Вы неплохо держите удар, герцог. Что неудивительно при вашей работе.

Люк легко кивнул в ответ на похвалу, молча глотнул еще из чашки.

– Но вот в чем дело, Лукас, – продолжила она жестко. – Мы оба понимаем, что наш брак был необходимостью для моей коронации. Обстоятельства изменились, и ни мне, ни вам эта помолвка не нужна. Однако вы вашими выходками и вчерашним впечатляющим представлением не оставили мне выбора. Я обязана защитить семью. Заяви мы сегодня или завтра о разрыве помолвки – и пресса континента обязательно свяжет имя моей сестры, разрыв и ваши прошлые скандалы. А я прессой сыта по горло, и если в Рудлоге служба безопасности сможет купировать наиболее острые высказывания – а молчание газет про ночной фейерверк вызовет еще больше вопросов, чем краткие упоминания, – то в других странах по нам пройдутся по полной.

– Я могу переключить огонь на себя, ваше высочество.

Ангелина жестом остановила его.

– Но я готова предложить вам сделку и по здравом размышлении могу подставиться под удар ради этого. Условия таковы. Я объявляю о разрыве помолвки. А вы оставляете Марину в покое.