потребительской корзины равнялась 3,8 средних зарплат, не считая необходимых расходов на транспорт, одежду, образование, оплату жилья и коммунальных услуг. Отсутствие бензина лишило горожан возможности ездить за продуктами в село, что всегда было распространено в Югославии. В результате качество питания населения резко ухудшилось, наступил период борьбы за простое выживание: в стране в 3–5 раз сократилось потребление мяса, молока, овощей и других продуктов, кроме муки и хлеба. Товары длительного пользования стали недоступны подавляющему большинству населения. По уровню жизни СРЮ оказалась на последнем месте в Европе и в последней десятке среди 170 стран мира. Из-за ухудшения качества жизни и отсутствия ясных перспектив из страны началась эмиграция.

Но больше всего эти тяжелые годы запомнились вышедшей из-под контроля инфляцией. Главным стремлением правительства в то время было остановить падение производства и обострение социальных проблем. При отсутствии реальных финансовых ресурсов оно пыталось добиться этого за счет инфляционной денежно-кредитной политики. Центральный банк (Народный банк Югославии, НЕЮ) был не в состоянии изменить положение, поскольку утратил относительную самостоятельность, которой был законодательно наделен в ходе реформы банковской системы в 1990 г.

Основной характеристикой процессов в сфере денежного обращения стала мощная кредитная экспансия, развившаяся из-за широкого рефинансирования банков Центральным банком под реально отрицательную учетную ставку. Это произошло из-за использования механизма так называемого «селективного кредитования». По мере расширения «селективного кредитования» денежная масса росла и инфляция ускорялась. Для предотвращения экономического краха и сохранения социального мира из средств денежной эмиссии стали покрываться убытки общественных предприятий, выплачиваться заработная плата и оплачиваться принудительные отпуска работникам нерентабельных и временно бездействующих в результате экономической блокады предприятий.

Мощным источником финансовой нестабильности стала несбалансированность государственных финансов. Поскольку поступления по главным приходным статьям федерального бюджета (налог с оборота и таможенные сборы) из-за падения товарооборота внутренней торговли и блокады внешней торговли почти прекратились, а большинство расходных статей плохо поддавались «сжатию», возник огромный бюджетный дефицит.

Все эти факторы в совокупности с резким спадом производства ввергли страну в конечном счете в беспрецедентную в истории мировой экономики гиперинфляцию. Многие предприятия перешли в этих условиях на ежедневную выплату заработной платы, чтобы ее можно было сразу и с минимальными потерями обратить в товары или иностранную валюту. Ежедневно стала пересматриваться правительством и минимальная заработная плата.

Принимавшиеся правительством в 1992–1993 гг. меры по обузданию инфляции носили в основном административный характер: ставилось под контроль до 85 % цен, производилось их временное «замораживание», вводилось прогрессивное налогообложение роста фонда заработной платы предприятий и ограничивался допустимый разрыв в оплате труда (в конце 1992 г. соотношением 1:3, в 1994 г. – 1:4), использовались двойные валютные курсы, вводились запреты на проведение валютных операций частными банками и обменными пунктами и т. п. Эти меры не улучшили ситуацию, а лишь привели к исчезновению товаров с полок магазинов и перемещению торговли на улицу, появлению очередей. В конце концов пришлось перейти к нормированному распределению по талонам основных продуктов питания и товаров первой необходимости (муки, растительного масла, сахара, соли, моющих средств).

Когда обвал в финансовой и производственной сферах достиг «дна пропасти», в экономической политике правительства наступил перелом. С 24 января 1994 г. началась реализация «Программы восстановления денежной системы и стратегии экономического возрождения Югославии», разработанной под руководством председателя НБЮ Д. Абрамовича – финансиста международного масштаба, имеющего опыт работы советником Генерального Секретаря Конференции ООН по торговле и развитию. Эта программа была нацелена прежде всего на восстановление финансовой стабильности, и ключевая роль в ней отводилась инструментам денежно-кредитной политики. По содержанию она сильно напоминала комплекс мер «шоковой терапии», осуществленный с 1 января 1990 г. последним правительством СФРЮ по главе с А. Марковичем.

Основными мероприятиями программы по восстановлению денежной системы стали: деноминация динара в 10 млн. раз и обмен старых, обесценившихся денежных купюр на новые (в течение шести месяцев, когда они имели параллельное хождение); жесткая привязка нового динара к немецкой марке по курсу 1:1 и ограничение денежной массы объемом, обеспеченным золотовалютными резервами; введение полной внутренней конвертируемости динара для предприятий и населения.

Денежная политика была полностью отделена от бюджетной. Лишь на начальной стадии, учитывая ситуацию, программа допустила частичное покрытие дефицита за счет эмиссии новых динаров. Собственно говоря, первая волна эмиссии новых динаров была целиком направлена на кредиты бюджетам (месячными порциями по 147 млн. динаров), вторая была предназначена для покупки НБЮ иностранной валюты, и третья, самая незначительная, – для эмиссии на финансовый рынок краткосрочных ценных бумаг НБЮ.

Использование фискальных каналов для инъекций новых динаров в экономику сочеталось с жесткой кредитной политикой. НБЮ прекратил «селективное» кредитование и перешел к распределению средств из первичной эмиссии только через денежный рынок. При этом была установлена реально положительная основная процентная ставка. Коммерческие банки могли выдавать кредиты лишь при условии их рефинансирования в НБЮ, которое осуществлялось только при полном обеспечении займа депозитами в иностранной валюте. С марта кредитование стало производиться и под краткосрочные депозиты. В 1995 г. было принято решение не предоставлять новых кредитов тем предприятиям, которые не возвратили старых, но при этом имеют нереализованную продукцию. Им было рекомендовано продавать образовавшиеся запасы по сниженным ценам.

Политика валютного курса опиралась на принцип его единства для всех видов платежных операций и поддержания на уровне, стимулирующем развитие экспортного производства. В области бюджетной политики кроме мер по укреплению бюджетной дисциплины были также предприняты шаги, направленные на улучшение собираемости налогов (снижены ставки налогов при одновременном расширении налоговой базы). «Замороженные» на валютных счетах в банках средства были трансформированы в государственный долг.

Административных мер по управлению экономикой программа первоначально не предусматривала, поскольку строилась на предположении, что будут быстро отменены санкции и предоставлен кредит МВФ. Однако действительность нарушила планы правительства, и ему периодически приходилось прибегать к нерыночным методам сдерживания роста цен и заработной платы.

Принятый комплекс стабилизационных мер немедленно возымел действие, и инфляция была остановлена. С марта цены даже стали снижаться и за полгода упали более чем на 10 %. Обозначился реальный рост средней заработной платы, стали заполняться полки магазинов. Стабилизация сразу, т. е. задолго до отмены санкций, открыла дорогу экономическому росту: общественный продукт увеличился в 1994 г. на 4,3 %, в 1995 г. – на 6,2 %. Это говорит о том, что воздействие на экономику гиперинфляции было не менее, а, может быть, более разорительным, чем политических неурядиц и международной изоляции.

Однако система валютного совета и финансовая стабильность продержались недолго. Уже к концу лета 1994 г. возобладало стремление правительства снять остроту текущих проблем истощенной экономики за счет смягчения кредитно-денежной политики и возобновления заимствований в НБЮ. Банк частично возвратился к практике предоставления «селективных» кредитов, процентные ставки стали уступать уровню инфляции, вновь ослабла финансовая дисциплина банков