– Слава Богу, все это в прошлом. – Она передвинулась на середину кушетки навстречу протянутой руке Норта. Их пальцы переплелись.

Уэст внезапно встал, жестом призывая к тому же Саута и Иста. Приятели поднялись, сообразив, что Нортхэм и Элизабет хотят остаться вдвоем. Рассказ очень утомил их, и хотя они были рады друзьям и охотно делились впечатлениями о пережитом в Баттенберне, воспоминания отняли у них слишком много сил.

Элизабет проводила их до двери.

– Очень мило, что вы пришли нас навестить. Норт с не терпением ждал вас.

Саут нагнулся и поцеловал Элизабет в щеку.

– Спасибо вам.

– За что?

– За то, что оберегали его спину, – пояснил Ист.

– За то, что спасли ему жизнь, – добавил Уэст.

Элизабет мягко улыбнулась.

– Вы ошибаетесь милорды, – сказала она. – Это он меня спас.

Осторожно повернувшись на бок, Норт приподнялся на локте и успел заметить обнаженные плечи своей жены, прежде чем они скрылись под водой. Элизабет, изящно выгнув шею, опустила голову на бортик медной ванны, над которой поднимался благоухающий лавандой пар.

Норт вздохнул.

– Могла бы подождать, пока я сяду. Тем более что нырять в такой мелкий водоем опасно.

– Я не ныряла.

– Все равно ты проделала это очень быстро.

– Я скромная женщина, – отозвалась Элизабет светским тоном, намыливая мочалку. – А у тебя есть достойная сожаления привычка глазеть.

Норт не стал спорить, но прилив крови к его чреслам свидетельствовал о том, что он готов на гораздо большее, чем просто глазеть.

– Ничего, я подожду, пока ты станешь вылезать.

Элизабет подняла голову и посмотрела на него из-под ресниц.

– Только, ради Бога, не набрасывайся на меня. Ты еще не настолько здоров.

– Я буду лежать смирно, – торжественно пообещал он.

Элизабет улыбнулась и снова погрузилась в воду. Вода была восхитительно горячей. Она согревала и румянила кожу, придавала движениям приятную расслабленность. Согнув ногу в колене, Элизабет вытащила ее из воды и оперлась пяткой о краешек ванны. Капли воды скатывались по ее икре и падали вниз навстречу поднимающимся струйкам пара.

– Я получила письмо от отца вскоре после ухода твоих друзей, – сообщила она.

– Да? И до сих пор не сказала мне об этом?

– Ты спал, когда оно пришло. – Но это не объясняло, по чему она ничего не сказала, когда он проснулся или позже, после обеда. – Он просит разрешения нас посетить. – Она взглянула на Норта, чтобы посмотреть, удивлен ли он так же, как она. Его приподнятые брови служили красноречивым ответом. – Даже не знаю, как к этому отнестись. Отец никогда не спрашивал у меня разрешения. Мне нужно было подумать, прежде чем говорить тебе. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Норт понимал. На месте Элизабет он поступил бы так же.

– Наверное, до Роузмонта уже дошли вести о гибели Баттенбернов. Должно быть, он теряется в догадках, что там произошло и как это связано с тобой.

Элизабет кивнула. Мало кто знал, что она принимала участие в драматических событиях в Баттенберне, и она предпочла бы, чтобы такое положение вещей оставалось и впредь. Пока только полковник Блэквуд, члены Компас-клуба, а также Саттон и Уиттингтон были в курсе дела. Даже мать Норта думала, что Элизабет приехала в Баттенберн лишь после того, как ей сообщили о ранении мужа.

– Может, он хочет помириться, – произнесла она с тоской в голосе. – Я так и не решила, что ему сказать. Едва ли он одобрит, что я увязалась за тобой.

Норт издал короткий смешок.

– Вот уж не ожидал, что мы с ним так быстро сойдемся во мнениях.

– Не радуйся! Тебя он обвинит в первую очередь. В попустительстве. – Увидев, что ухмылка исчезла с лица мужа, она с серьезным видом сказала: – Нам надо кое-что обсудить, Норт. Признаюсь, я боялась затрагивать эту тему, и ты тоже обошел ее молчанием, когда рассказывал своим друзьям о том, что произошло на крыше.

– Элизабет, – мягко перебил он ее, – это останется между нами.

– Лорд Саттон… граф… Они оба слышали, что говорил барон.

– Они ничего не скажут. На этот счет можешь быть спокойна. Они у тебя в долгу.

Элизабет села в ванне. Вода схлынула с ее плеч, образовав волну, которая омыла ее грудь и ударилась о бортик.

– А ты, Норт? Я не хочу, чтобы ты молчал из-за воображаемого долга. Я хочу, чтобы мы закрыли эту тему раз и навсегда, потому что Баттенберн солгал.

Норт резко сел на постели. Боль заставила его поморщиться, но он тут же забыл о ней. Спустив ноги с кровати, он быстро преодолел разделявшее их расстояние. Его ночная рубашка вздулась, словно облако, когда он опустился на корточки рядом с ванной. Элизабет отпрянула, прижавшись к изогнутой спинке. Норт сжал ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

– Если бы даже я поверил обвинениям Баттенберна – а я не поверил, – эта мысль была тут же опровергнута твоей реакцией. Не представляю, что еще он мог сказать, чтобы вызвать у тебя такую ярость. Когда я почувствовал, что ты у меня за спиной и пытаешься подтянуться, чтобы влезть на карниз, честно говоря, я не был уверен, что у тебя это получится. Любая попытка помочь тебе неминуемо обнаружила бы твое присутствие. Баттенберн совершил невозможное. Его ложь была столь отвратительна, что ты просто перелетела через стену.

Элизабет молчала, вглядываясь в его лицо. Открытый взгляд мужа призывал верить ему и освободиться от демонов сомнения.

– Почему он это сделал? Зачем ему понадобилось, чтобы ты думал, будто он был моим… – Она осеклась, не в состоянии закончить фразу.

– Откуда нам знать? Баттенберн не подозревая, что ты рядом, следовательно, это говорилось исключительно для меня. Наверное, он хотел, чтобы я умер, презирая тебя. Кстати, уверен, он получил бы немалое удовольствие, пересказывая тебе слова, которые сказал мне напоследок.

– Он шантажировал бы меня этим всю жизнь, – прошептала она.

– Пойми, для меня не важно, солгал он или сказал правду. Я всегда знал, что не был у тебя первым. Ты не только не делала из этого секрета, но и постаралась изобразить себя в самых черных красках. Было ли время, когда я желал, чтобы было иначе? Да. Хочу ли я этого сейчас? Нет.

Брови Элизабет вытянулись в ниточку. – Не хочешь?

Норт взял ее руку.

– Нет.

– Странно слышать от тебя такое. Разве мужчины не хотят.. чтобы женщина была…

– Девственницей? – подсказал он.

– Да.

Норт хмыкнул.

– Я не могу говорить от имени всех мужчин, но мне ужасно нравится женщина, которая спотыкается на слове «девственница» и, даже не покраснев, произносит слово «шлюха». – Его улыбка поблекла, и он заговорил серьезным тоном: – Тот офицер, твой первый возлюбленный… и все последующие события, они, по существу, свели нас вместе. И хотя я сожалею, что тебе пришлось пережить сердечные муки, печаль и предательство, я понял, что, не испытав всего этого, ты была бы другой. Твоя судьба сложилась бы иначе. И моя тоже. – Он сжал ее руку. – Не знаю, формируют ли нас жизненные обстоятельства или все зависит от нашего восприятия их, но я восхищаюсь той формой, которую вылепила из тебя жизнь.