class="p1">Женевьева сказала, трижды поблагодарила и повесила трубку. Шарли будет здесь через двадцать минут. Она села на красно-белый столбик с пометкой 57 км. Виго подошел и встал рядом.

– Я хотел, чтобы у нас был замечательный вечер. Только для этого и взял «гольф».

Она не ответила.

– Ладно, сам знаю. Если бы не твой друг Эмиль, мы…

– Базиль.

– Мы бы влипли. Знаю, знаю, знаю.

Она бросила на него ледяной взгляд.

– А этот дядя Анжело вообще существует? У меня есть другое предположение: ты позаимствовал эту машину, как позаимствовал лодку?

Виго что-то буркнул. Пнул пень и яростно развернулся. Сел в машину, хлопнув дверцей. Больше они не сказали друг другу ни слова. Он остался, как обещал. (В сущности, Женевьева была этому даже рада. Оглядевшись вокруг, она увидела темные заросли и отнюдь не привлекательный кустарник.) Но ни слова.

Когда машина Шарли вынырнула из темноты, легко узнаваемая по натужному пыхтению, озябшая Женевьева поднялась со столбика. Виго завел мотор, и «гольф» скрылся в ночи.

– Эй! – возмутилась Шарли, тормозя. – Не говори мне, что тебя бросили совсем одну.

– Все хорошо.

– Что это за друзья, которые оставляют ночью на пустынной дороге? Скажи мне, как их зовут, я им задам!

– Оставь. Они только что уехали.

Она села рядом с сестрой. Привычный запах старого автомобиля окутал ее, точно теплое одеяло, и ей тут же захотелось спать.

– Я… видела… Базиля… – пробормотала она, проваливаясь в сон.

Не договорив фразу, она уже спала. И, наверно, поэтому не почувствовала, как машина Шарли вильнула в сторону.

8

Мышка-норушка… вышла прорушка

Она проспала всю дорогу, но, едва очутилась в своей комнате, перед глазами, словно фильм, прокрутился весь вечер, от улыбки Виго, когда они встретились, до его отъезда в гневе. Она ворочалась в закрытой кровати, мешая спать Роберто и Ингрид, которые в отсутствие Энид сменили дислокацию.

Не пролежав и четырех минут, Женевьева встала. Ей было жарко. Она зажгла свет, сменила ночную футболку на другую, старенькую, потертую, но мягкую и прохладную. Открыла окно и вдохнула запах парка, смешанный с запахом моря.

Маленькая бархатная тень влетела в окно и закружила под потолком. Это был Свифт. Кошки тотчас соскочили с одеяла и вприпрыжку кинулись за ним.

– Если хочешь знать мое мнение, – сказала Женевьева, – ты ошибся адресом. Возвращайся, когда здесь будет Энид! Брысь!

Но ей пришлось выключить свет, чтобы летучая мышь решилась наконец вылететь в окно. А кошки, у которых сна не было ни в одном глазу, принялись скрупулезно обнюхивать каждый квадратный миллиметр комнаты. Женевьева легла, прижала одеяло к щеке, потом больно его укусила и снова прижала. Полузакрыв глаза, она смотрела на раскачивающийся бук за окном.

Шум дождя вывел ее из состояния полусна. Женевьева прислушалась. Дождя не было. Она привстала на локте, снова прислушалась. Шум повторился. Она встала и подбежала к окну. На полу ее босая нога наткнулась на что-то, похожее на песок. Роберто едва избежал столкновения.

– Брысь! – зашипела она.

Задрав голову к открытому окну, она едва не завопила.

– Тсс! Не кричи, – прошептал голос Виго.

– Что ты здесь делаешь? – выдохнула она с бешено колотящимся сердцем.

– Я тебя напугал? Извини. Я не хотел. Я бросил камешек, чтобы предупредить тебя, но…

Он ловко перескочил с ветки бука на подоконник. Прыжок – и он оказался в комнате Женевьевы. Еще один – и он был рядом с ней в темноте.

– Послушай, – заговорил он. – Я не хотел, чтобы мы расстались в ссоре. Я поехал за вами, за тобой и твоей сестрой. «Гольф» оставил у въезда в Тупик. Мне надо было с тобой поговорить. Хотя я сам толком не знал о чем… да и сейчас не знаю.

Взволнованная, она раскинула руки и обняла его. Он молча прижался к ней. Они опрокинулись на одеяло… откуда с укоризненным мяуканьем соскочила Ингрид. Женевьева улыбнулась.

– Я сменила футболку две минуты назад, – сказала она. – Надела, конечно, не ту.

– Плевать мне на футболку. Ты хорошо пахнешь.

Виго запустил под футболку руки, прижался губами к ее губам, и все вдруг ускорилось. Он перекатился набок, чтобы снять рубашку и расстегнуть брюки. Женевьева услышала лихорадочное копошение, потом тихий шорох. Внезапно – грубое слово.

– Грубое слово – евро, – сказала она и засмеялась.

– Зажги свет, пожалуйста.

Женевьева нашарила ночник у изголовья, включила его и посмотрела на Виго. Вид у него был растерянный.

– Тебе не нравится целовать мою левую грудь?

– Я обожаю твою левую грудь. Просто… презик… Он упал. Туда.

Виго показал на щель между стенкой и дверцей закрытой кровати.

– Забавная мебель для сна, – прошептал он. – Но не самая удо бна я.

– Кровать как кровать, – пожала она плечами.

Понаблюдала немного за его попытками вытащить искомый предмет из щели… и задушила накативший смех подушкой. Тут подоспели Роберто и Ингрид посмотреть, что такого интересного ищут, и внесли свой вклад, царапая когтями стенку. Смех одолел и Виго. Это продолжалось долгие минуты. Они смеялись целуясь и целовались смеясь. Оба запыхались.

Веселость Виго вдруг угасла. Женевьева проследила за его испуганным взглядом к потолку.

– Ничего страшного, – сказала она. – Это Свифт.

Он соскочил с кровати и встал. Всю одежду он успел снять, и Женевьева впервые находилась в одной комнате с совершенно голым парнем. Во второй раз за вечер она подумала, что он самый красивый парень на свете.

– Летучая мышь? – скривился самый красивый на свете парень.

– Если это курица, то она слишком хорошо летает.

Женевьева боролась со смехом, который грозил снова ее одолеть.

– И ты дала ей имя?

– Свифт. Это моя младшая сестра его дала. Они дружат.

– Дру…?

В дверь постучали.

– Женевьева? Ты не спишь? – раздался голос Шарли.

В четверть секунды Женевьева погасила ночник, Виго запрыгнул в кровать и закрыл дверцу на треть. Шарли вошла в темную комнату.

– Ты не спишь?

– Клюю носом. Не зажигай свет, пожалуйста.

Шарли прислонилась к дверному косяку.

– Я хотела спросить… – начала она и замолчала.

– Да?

– Я хотела спросить… Базиль тебе что-нибудь сказал?

Женевьева поостереглась рассказывать, что без вмешательства Базиля Шарли пришлось бы искать ее в участке.

– Он заметил, что на мне твой жакет.

– Да?

Снова молчание.

– Как он выглядел?

– Нормально.

– Счастливым?

– Нет, я бы не сказала.

– Несчастным?

– Тоже нет. Ни то ни другое.

– Спрашивал про нас?

– Да. Но про тебя я ничего не сказала. Боялась что-нибудь ляпнуть.

Она моя родственница. Женевьеве очень хотелось повторить это сестре. Но как объяснить, в каких обстоятельствах это было сказано? И она промолчала. Шарли вздохнула, держась за