– Есть ли что-то конкретное о пребывании близнецов в семье Петерсенов в восемьдесят девятом году?

– Ничего. Могу лишь сказать, что они пробыли у них примерно три месяца.

– А почему не больше?

– Об этом ничего не сказано. И, кстати, у меня начинаются выходные.

Инспектор отдела по делам семьи кладет трубку, а Хесс по-прежнему сидит, приложив мобильник к уху. Итак, близнецы пробыли у Поуля и Кирстен Петерсенов и их приемной дочери Розы всего три месяца. Потом их поместили в семью Эрумов на Мён. Больше Хессу ничего не известно, но тем не менее цепочка выстраивается: пребывание в семье Петерсенов – мальчик в подвале «Каштановой усадьбы» – каштановые человечки на местах убийств – жертвы, изуродованные и расчлененные так, что напоминают фигурки, – преступник, вырезающий из человеческих тел своего собственного каштанового человека.

Руки у Хесса дрожат, а в голове сменяют друг друга картины, каждая из которых должна занять свое законное место. А ведь все с самого начала выводило их на Розу Хартунг. Отпечатки пальцев раз за разом указывали на нее, только он не понимал, по какой причине. И вот теперь ответ найден. Осознание этого заставляет его подняться с места, и вдруг на сцену падает мрачная тень, ибо ему становится ясно, что еще ждет их впереди.

Он сразу же звонит Розе Хартунг. Длинные гудки сменяет ее голос на автоответчике, и Хесс отменяет вызов. Он собирается перезвонить, но в этот момент на его мобильник поступает звонок с не известного ему номера.

– Это Бринк. Извини, если помешал. Я тут пообщался кое с кем из местных, но никто не знает, что сталось с близнецами.

– Спасибо, но у меня нет времени.

Бринк предложил Хессу кое-что разузнать у местных, и тот принял его предложение, только чтобы остаться в одиночестве. Вот почему позвонивший не вовремя с отчетом Бринк сейчас его раздражает.

– И в системе о пацане ничего нет, вообще ничего. Я еще младшую дочку сестры спросил, она тогда в одном классе с близнецами училась. Племяшка тоже не смогла с ними связаться, когда пару лет назад класс собирался на юбилей окончания школы.

– Бринк, мне нужно бежать.

Хесс заканчивает разговор и снова набирает номер Розы Хартунг, нетерпеливо переминаясь возле компьютера. Она по-прежнему не отвечает. Он наговаривает ей сообщение и решает позвонить ее мужу, но тут сам получает эсэмэску. Сначала он думает, что это Роза Хартунг наконец-то откликнулась, но, оказывается, сообщение прислал Бринк.

Фотография 5-го «А» класса, 1989 год. Не знаю, понадобится ли она тебе. Племянница говорит, что девочка, видимо, была больна в тот день, а парень здесь, он крайний слева в первом ряду.

Хесс сразу же касается прикрепленного фото и внимательно разглядывает его. На выцветшей карточке менее двадцати учеников – возможно, потому, что школа сельская. Во втором ряду ребята стоят, а в первом – сидят на стульях. На всех одежда в пастельных тонах, некоторые девчонки в перманенте и в платьицах с плечиками, а ребята – в кроссовках «Рибок» и курточках «Каппа» и «Лакост». В переднем ряду сидит девочка с искусственным загаром и огромными серьгами и держит в руке табличку с надписью «5 А». Большинство ребят улыбаются, словно кто-то – может быть, фотограф – только что рассказал что-то смешное. Но выделяется среди других именно крайний слева парень в первом ряду. Для своего возраста он невысок. И на вид развит не так, как другие его одноклассники. Одежда на нем обтрепанная и несвежая. Но взгляд у него жесткий и строгий. Парень тоже смотрит прямо в объектив фотокамеры, но на лице его нет и намека на улыбку, точно он, единственный из всех, не слышал только что рассказанной шутки.

Хесс внимательно разглядывает его: волосы, скулы, нос, подбородок, губы – все то, что так радикально изменится в последующие годы. Он и узнает это лицо, и не узнает. И только когда укрупняет снимок и затеняет лицо, так что остаются видны только глаза, он понимает, кто это. Он знает этого человека, и это настолько же очевидно, насколько и невозможно. Но факт, что называется, налицо, и первым делом Хесс думает, что борьбу они уже проиграли.

Лодыжки у нее тонкие, изящные и чудесно смотрятся, когда на ней туфли на высоких каблуках. Ему уже давно нравится рассматривать их, как и сейчас, когда она выходит из зала для пресс-конференций и идет по коридору. Она оборачивается, что-то говорит ему, и Нюландер кивает, а на самом деле разрабатывает план операции: он уже принял решение завести с нею шашни. И сегодня, ближе к вечеру, самое время для стартового выстрела. Можно, к примеру, просто пригласить ее на чашечку кофе в лобби одного из близлежащих отелей, чтобы потом и все остальное сделать по-быстрому. Он поблагодарит ее за помощь, а потом они поговорят о перспективах ее в качестве специалиста по связям с общественностью в полицейском ведомстве. Впрочем, если он правильно просек ситуацию, особых усилий, чтобы залучить ее в гостиничный номер на часок-другой, не потребуется. Ну а уже потом можно будет направить свои стопы домой и приготовить аперитив для гостей традиционной пятничной вечеринки, организуемой его супругой. Нюландер давно уже поставил крест на любви к жене или, по крайней мере, на мечте о счастливой семейной жизни. Она погрязла в заботах о детях, делах родительского комитета и создании видимости крепкой и дружной ячейки общества. Так что ничего страшного в том, чтобы провести часть свободного времени в свое удовольствие вдалеке от любопытствующих глаз, он не видит. И как раз сегодня с утра в голове у него крутится мысль, что он вполне заслуживает вознаграждения за переживания и тяготы прошедшей недели.

Последняя пресс-конференция осталась позади, результаты расследования представлены публично, и таким образом в деле поставлена окончательная точка. И такая жирная, как того желал Нюландер. Лишь немногие понимают, каких усилий стоило ему соблюдать хрупкий баланс между серьезностью и доверительностью в медийном пространстве. Впрочем, Нюландер давно уже осознал, что тщательно подготовленные публичные высказывания вполне можно использовать и для продвижения своих интересов по другим темам, будь то в управлении полиции, в прокуратуре или в Министерстве юстиции. И еще он заметил, как повышается его статус в управлении с каждой секундой, проведенной им на различных экранах и платформах. Оппоненты были поставлены на место, и плевать он хотел на тех, кто считал, будто он чересчур выпячивает себя и свои заслуги. Сам же Нюландер полагал, что ничуть не поскупился на похвалы своим людям, и в первую голову Тиму Янсену. Хотя при этом не посчитал нужным выделить ни Хесса, ни Тули́н. Да, конечно, это Тули́н обнаружила отчлененные фрагменты тел убитых, но зато она нарушила его запрет на общение с Линусом Беккером. Не далее как сегодня утром он подумывал, как здорово было бы расстаться с нею. Пусть катится, пусть даже в этот свой ненаглядный НЦ-3. Скоро отделу придадут новые силы, и в перспективе такого добра, как эта баба, у них наверняка будет навалом. Хотя, конечно, не признать, что эта маленькая странная птичка обладает недюжинными способностями, нельзя…