Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Меня шокирует то, что ты валишь всех мужчин в одну корзину!
— Знаешь, тот, кого любишь, всегда отличен от остальных... — вздохнула Сожи.
Разговор вдруг вызвал раздражение Оники. Она наклонилась, уцепилась за выступ щита и повисла в пустоте. Воспользовалась инерцией, чтобы выбросить свободную руку на поиск другого захвата, потом двинулась вперед, раскачиваясь, как ярмарочный акробат.
Сожи несколько мгновений не могла решиться последовать за юной сестрой. Потом, в свою очередь, повисла над восьмисотметровой бездной. Ее влажные руки цеплялись за неровности коралла. Она бросила взгляд вниз: отсюда остров не был виден. Внизу был черный и бездонный провал.
Оники уже преодолела две трети пути, когда под ее пальцами опора раскрошилась, словно сухая земля.
— Скаит-наблюдатель Фасе просит о срочной телепатической беседе со скаитом Ксафоксом из высших эшелонов...
Ксафокс выждал несколько минут, перед тем как ответить подчиненному, который почти девять месяцев занимался только обследованием мозга Оники, тутталки, осужденной на вечное изгнание и сосланной на остров Пзалион.
— Когда сенешаль Гаркот и муффий Барофиль собираются приступить к своему обширному проекту? — спросил кардинал Эсгув, удобно рассевшись в своем кресле в апартаментах крейцианского храма в Коралионе.
— Не позднее, чем через месяц, ваше преосвященство, — ответил Ксафокс, стоявший перед огромным деревянным столом. — Как только сенешаль уточнит последние детали...
— А именно?
— Создание корпуса священных стирателей и нормализация отношений между Церковью Крейца и империей Ангов.
Тонкие пальцы кардинала проскользнули под отделку капюшона облегана и принялись теребить сжатые косички локонов. По просьбе Ксафокса, великого инквизитора, он отослал всех слуг, миссионеров, которые были его ассистентами, и личного секретаря, викария Грока Аумана. Несмотря на присутствие двух мыслехранителей — он оказал немалые услуги прелатам, осуществлявшим назначения, но не смог добиться предоставления двух дополнительных мыслехранителей, — он ощущал себя неловко, когда оставался наедине с Ксафоксом. Кроме иррационального страха перед обрушением кораллового щита и опасения, что епископская иерархия примет решение об отмене его функций правителя планеты Эфрен, беседы со скаитом пугали его больше всего. В присутствии великого инквизитора у него возникало отвратительное ощущение, что он ребенок, которого то и дело упрекают в шалостях.
— Скаит-наблюдатель Фасе просит о срочной телепатической беседе со скаитом Ксафоксом из высших эшелонов...
— Подождите еще несколько секунд, спора Фасе, — мысленно ответил Ксафокс.
— Настаиваю на срочности моего сообщения...
— О чем идет речь?
— Оники Кай вот-вот родит. Она поднялась в кораллы...
— Под нормализацией вы, вероятно, понимаете снятие нынешнего муффия Барофиля Двадцать Четвертого, сир Ксафокс, — осторожно начал кардинал, изобразив понимающее лицо, чтобы выглядеть умнее.
— Скажем, решение назревшей проблемы, вызванной его сдержанностью в сотрудничестве с мирскими властями империи Ангов...
Кардинал Эсгув вгляделся в светошар, плавающий под потолком по воле сквозняков. Он хотел выставить свою кандидатуру на выборах муффия, но многочисленные коллеги, большие или меньшие друзья, с которыми он беседовал под охраной двадцати мыслехранителей, посоветовали ему не настаивать. По их сдержанности он понял, что не обладал истинной закваской непогрешимого пастыря. И напротив, ему намекали: проголосуй он за их избрание, ему бы предложили пост, достойный его качеств, а именно управление одной из главных планет или постоянный пост в епископском дворце в Венисии. Хотя Барофиль Двадцать Четвертый, буквально вросший в свой трон, похоже, не собирался сдавать свои позиции, война за его наследие уже началась.
— Откуда вы знаете, что ребенок вот-вот родится?
Глупый вопрос для скаита высшего эшелона, постоянно связанного с базой данных чана...
— По ощущениям, которые я читаю в мозгу матери.
— Вы ничего не ощущаете в мозгу ребенка ?
— Разве дети наделены разумом в чреве матери?
— Глупый вопрос для споры... По историческим данным чана, люди получают то, что называют душой, еще до зачатия.
— Обычная религиозная интерпретация... Люди зачинают, как млекопитающие, а эмбрионы млекопитающих получают лишь импланты инстинкта. Новорожденный человек, попавший к животным, сам становится животным, подчиняющимся законам приютившего его вида.
— Ошибаетесь, спора Фасе: данные, представленные конгломератами, не оставляют никаких сомнений в том, что существует фундаментальная разница между людьми и животными...
Кардинал встал и направился к окну кабинета, откуда открывался вид на черную кварцевую скалу и порт Коралиона. Колонны красного света падали из-за кораллового щита, окрашивая в пурпур океан, рыбачьи аквасферы, элегантные дома с колоннадой, извилистые улочки... Верхний ветер выл в трубах большого органа. Эфрен был всегда погружен в печальные сумерки.
— Остается отрегулировать одну деталь, далеко не самую незначительную, — задумчиво пробормотал он, — участь муффия Барофиля Двадцать Четвертого...
— Сенешаль занимается этим, ваше преосвященство. — Голос великого инквизитора, занятого телепатической связью, сорвался на фальцет, резанувший по ушам кардинала.
— Я не глухой! Почему вы так сильно кричите, господин инквизитор?
— Простите меня, ваше преосвященство...
— Какое решение мы должны принять? — спросила спора Фасе. — Воитель безмолвия, который оплодотворил Оники Кай, больше не появлялся. Но из того, что мы знаем о людях, фактор отцовства может заставить его вновь вступить в контакт с этой женщиной.
— Людей трудно включить в расчет вероятностей. Чистая логика ими не управляет.
— Безусловно. Я оцениваю шансы вновь увидеть этого человека равными пяти процентам. Но есть реальная вероятность — пятьдесят процентов, — что этот ребенок является человеком истоков, главным врагом Гипонероса.
— В таком случае решение будет простым. Я тут же пошлю десять притивов по указанным вами координатам. Им будет приказано убить мать сразу после родов, а ребенка забрать живым. Он послужит приманкой и подопытной свинкой. Мы сделаем двойную ставку. Новая связь через пять минут.
Кардинал повернулся и попытался выдержать взгляд Ксафокса, чьи выпученные желтые глаза светились под просторным капюшоном.
— Этот проект сенешаля и муффия Бар... будущего муффия Церкви Крейца не связан с некоторыми... опасностями?
— Опасностями, ваше преосвященство?
— Ну... священные тексты, приписываемые Крейцу, утверждают, что вера имеет истинную цену, только если сопровождается правом на свободное волеизъявление, — ответил кардинал.