Наташа вошла в церковь.

Она устала, рядом с Володечкой она не спала почти всю ночь: у Володечки поднялась температура, и он бредил, пока не затих. Всё случилось около шести часов утра, и дежурный врач смог только констатировать смерть. Он тоже не отходил, пытался вливать микстуры, чтобы сбить температуру. Вдвоём с Наташей они слушали, что в бреду бормочет Володечка. Это длилось недолго, с пяти часов, а в шесть всё кончилось. Володечка не произносил имён, только просил у кого-то прощения, и ещё они разобрали «Богородск», но ни с чем это не смогли связать, а сейчас в церкви Наташа вспомнила, что Володечка рассказывал, что если он выздоровеет, то обязательно поедет в Богородск на рыбалку.

Наташе всё ещё было грустно и пусто, но уже не так, как когда они с доктором, на одну секунду, как им показалось, как говорил доктор – «засуслили», потому что Володечка за несколько минут до этого перестал бредить и стал дышать ровно, а когда очнулись, Володечка уже не дышал. Они не хотели поверить, они сначала смотрели на него, потом доктор бросился щупать пульс и сверялся с часами. Наташа мучительно глядела на доктора, а доктор тихо оставил Володечкину руку, выдохнул и выпрямился. Они стали молчать, стали сознавать смерть – сколько смертей уже было в их госпитальной практике, но никогда она не приходила вовремя, как её ни жди. И не верилось. Не верилось, что она приходила только что. Она была здесь и забрала Володечку.

Наташа зажгла свечу за упокой души Володечки Смолина, потом перешла к иконе Святого Спиридона и стала молиться за всех.

Её дежурство закончилось несколькими часами раньше, но пришлось задержаться с оформлением Володечкиных документов, а буквально вчера он подарил Наташе эту Библию, будто знал. Ничего не объяснил, только сказал: «Это, Наташа, вам, вы ведь теперь замужем!»

Так возник вопрос, думала Наташа. Или не возник?

Помолившись, она подняла саквояж, он показался тяжелее, чем был, и она вспомнила наставление Святого Спиридона ворам: «Не зря вы бодрствовали!» Она подумала, что, наверное, лежащая в саквояже Библия не должна принадлежать ей, но ведь она не вор, она её не украла. Ей пришло в голову, что, может быть, надо оставить Библию храму, но она тут же подумала, что как-то с этим надо разобраться, и решила посоветоваться с Алёшей и вышла.

Замуж за Алёшу, Алексея Рейнгардта, Наташа Мамонтова вышла три недели назад, когда они вернулись в Москву из Твери. Это были счастливые три недели. Наташа не хотела торопиться, ей хотелось, чтобы Алёша больше окреп, она боялась, что он может не выдержать долгой венчальной службы, но Алексей настаивал и выдержал. Здесь, в этой церкви Святого Спиридона, они и обвенчались.

До дома, до Малой Бронной, идти уже было недалеко.

Под ногами лежала скользкая наледь. В душе ещё было тревожно, но вдруг Наташу ослепил блеснувший из высокого окна солнечный зайчик, она закрылась ладошкой: Москва была такая свежая, стоял мороз, буквально на одну секунду её охватил восторг, она ударила каблучком по наледи! Бац! И в разные стороны полетели ледяные брызги! «Домой! Быстрее! – сверкнула мысль. – Алёша ждет!»

Через четыре дня будет месяц, как Алексея выписали из госпиталя для выздоровления и поправки, и завтра он должен возвращаться в полк.

Теперь Наташа успокоилась – Москва ей показалась – в морозном тумане, светлом и розовом, – а это значило, что будет прозрачный день с высоким синим небом. Она шла, она торопилась и вспомнила о маме. Мама не смогла приехать на венчание из-за того, что железные дороги работали с большими перебоями, и можно было никуда не доехать. Ещё маме нездоровилось, и она сказала, что будет ждать их к себе в имение. От этого Наташа расстроилась, на венчании были только Рейнгардты, и Наташа трусила. А когда она вспоминала маму, то всегда вспоминалось имение на краю поля и леса: поля, сколько хватало глаз, а леса такого огромного, что бежали мурашки по спине. И восхитительные, тихие в лесу два пруда, как два синих глаза. И она мечтала: «Обязательно привезу туда Алёшу, и будем купаться голые…»

Дверь открыла горничная. Алексей ждал. Он уже волновался. Когда Наташа вошла, горничная приняла шубку, а Алексей взял из рук саквояж. Он ещё хромал, но держался уверенно.

Кухарка принесла самовар.

Наташа умылась, переоделась и вышла к утреннему чаю.

– Что-то случилось? – глянув на неё, спросил Алексей.

Наташа смутилась, она не знала, что сказать, надо ли мешать своё, их счастье с госпитальным горем, тем более что Алексей сам недавно вышел из госпиталя. Но она вспомнила о желании, пришедшем в церкви, – разобраться – и решилась.

– Володечка умер!

Алексей поднял глаза.

– Он вчера подарил мне Библию, сама не знаю почему, а ночью умер.

– Перед тем как умереть, влюбился!

– Не шути так! – Наташа была готова расстроиться.

– Не буду! – улыбнулся ей Алексей.

Наташа на мгновение задумалась, перед тем как сесть:

– Они все влюбляются, если рядом нет жены или невесты. Он из Питера, а в госпиталь попал в Москву… Странно!

– Не думаю, чтобы в этом была странность… – Алексей откусил пирожное и пил чай. – С нашим бардаком всё возможно…

Наташа укоризненно посмотрела на него.

– Извини, ещё не выветрились армейские привычки. – Алексей ей улыбнулся. – Извини.

– Не в этом дело, – ответила Наташа и подумала, что, наверное, она слишком капризничает, Алексей извиняется за армейские привычки, а завтра ему снова туда.

– А в чём?

– В том, что к нему никто не приехал, он у нас долго лежал… и никто не приехал…

– А что, Библия… – спросил Алексей, – в ней что-то…

– Я ещё сама не знаю, ещё не смотрела…

– А что тебя тревожит? – спросил Алексей и поставил чашку.

– Не могу понять, не знаю, – ответила Наташа и подумала: «Может быть, просто умер молодой и красивый человек, а может быть, я ещё не привыкла к смерти…»

После чая Наташа попросила горничную принести саквояж, но Алексей принёс сам, и они достали Библию. Библия была тяжёлая, в тёмно-коричневом переплёте, и они увидели, что в середине между страницами заложены и торчат какие-то листочки бумаги. Алексей подумал, что, наверное, этот несчастный умерший что-то написал, может быть, даже и Наташе, почему-то у него промелькнула именно такая мысль, и он не может не интересоваться. Наташа глянула на Алексея и не очень уверенно листочки вытянула. Алексей стал рассматривать Библию, прочитал на обложке, что Библия издана Московской Синодальной типографией в 1914 году и иллюстрирована художником Гюставом Доре, он было взялся её листать, но вдруг почувствовал, что Наташа на него смотрит. Он поднял глаза и увидел, что Наташа действительно на него смотрит и брови у неё удивлённо подняты…

– Что это? – спросила она. – Ты мне это уже читал!

– Что читал? – удивился Алексей.