Омедас, в свою очередь, с удовольствием поддержал беседу:

— Это репродукция одной из картин Луиджи Муссино, итальянского художника конца девятнадцатого века. Купил я ее в музее Монте деи Паски, в Сиене. Если присмотришься, то увидишь, что на столике, там, в глубине, в левом углу, стоит шахматная доска.

Кораль подошла к репродукции вплотную. Хулио подал ей лупу. Женщина присмотрелась и действительно увидела изображение шахматной доски с расставленными фигурами.

Николас услышал, что разговор зашел о шахматах, и присоединился к взрослым. Он тихо подошел к ним и стал слушать. Все, что касалось шахмат, было ему безумно интересно.

— Это историческая партия. Ее сыграли при дворе Филиппа Второго лучшие шахматисты той эпохи, Джованни Леонардо — это тот, что в коротких шароварах, — и Руй Лопес.

— Руй Лопес?.. Это он разработал испанский дебют? — не сдержавшись, влез в разговор взрослых Нико.

Омедас кивнул и продолжил:

— В то время шахматы были игрой чести. Надо заметить, что церковь не одобряла эту забаву, считая ее греховной. В общем-то, святые отцы были не так уж и неправы.

— Почему? — изумленно спросила Кораль.

— Общеизвестным является тот факт, что эту игру придумал дьявол, самый одаренный и способный из ангелов.

— Поэтому Бог с тех пор недолюбливает шахматы? — спросил Нико теперь уже с улыбкой.

— Именно поэтому. Он никак не может простить падшему ангелу, что тому первому пришла в голову эта блестящая идея.

Нико рассмеялся, а Хулио вдруг подумал, что, наверное, говорит слишком много.

Он хлопнул себя ладонью по лбу и спросил у Кораль:

— Может быть, ты хочешь чего-нибудь выпить? Извини, что я сразу не предложил. Так переволновался, что все позабыл. Тоже мне, гостеприимный хозяин.

Кораль постепенно начинала расслабляться. Она очень боялась, что ее семья станет обузой для Хулио, и несколько раз повторила, что завтра же начнет подыскивать съемную квартиру. Омедас, в свою очередь, утверждал, что они могут оставаться здесь сколько угодно. Их присутствие в доме ему ничуть не помешает.

Хулио говорил это абсолютно искренне. Он чувствовал себя во многом ответственным за то, в каком состоянии находилась теперь Кораль, хотя и нисколько не был виноват в том, что произошло.

Этот спавший вулкан рано или поздно должен был проснуться. Так уж получилось, что он оказался в курсе страшной тайны и теперь всей душой хотел облегчить страдания женщины, утереть слезы с ее щек, сделать более счастливой ее долю. Омедас прекрасно понимал, что Кораль по-прежнему осмысливала случившееся и продолжала винить себя за то, что вовремя не распознала опасность, грозившую ее детям.

Он видел перед собой не просто женщину, а мать, которая, подобно волчице, была готова защищать свое потомство любой ценой, даже отдать за него собственную жизнь. Ему было не по себе. В то же время Омедас был счастлив оттого, что любимая женщина оказалась рядом с ним, пусть и в силу странного, даже чудовищного стечения обстоятельств.

«Все же… она здесь, рядом, совсем близко».

Кораль искала убежища не столько в этом доме, сколько в человеке. Никто, кроме Хулио, не смог бы понять, что с ней происходит, только ему одному не нужно было ничего сейчас объяснять. Перед самым близким человеком нет необходимости держать ответ, вот почему она не могла представить себя рядом с кем-нибудь другим. Они с Хулио понимали друг друга с полуслова, порой даже просто по глазам. Для Кораль это было очень важно, когда она с огромным трудом восстанавливала в себе способность связно мыслить, заново выстраивала в мозгу последовательность событий, встреч и происшествий.

Эти переживания вконец измотали женщину. Она была вынуждена признаться сама себе, что сегодня ей не удастся толком ничего продумать или принять сколько-нибудь здравое решение.

«Хорошо еще, что дети пока не доставляют мне никаких хлопот», — подумала мать.

Нико и в самом деле полностью взял на себя заботу о Диане, которую позвали ужинать. Чтобы развлечь сестру, брат стал строить ей смешные рожицы. Это получалось у него на редкость хорошо и необычно в основном благодаря разбитому, все еще красному носу, из которого торчали ватные тампоны. Диана в притворном ужасе закрывала ладошками лицо, сквозь пальчики смотрела на гримасы брата и весело смеялась.

Хулио приготовил на ужин салат, в который порезал авокадо и высыпал горсть свежих гранатовых зерен. Блюдо получилось если не изысканным, то хотя бы исполненным в эффектной цветовой гамме. Кроме того, у него в холодильнике со вчерашнего дня оставался томатный суп гаспачо.

Вскоре все сели за стол. Ужин получился тихим и спокойным. Только Диана, уже клевавшая носом, время от времени развлекала всех своими простодушными вопросами, порой задаваемыми совершенно не к месту. Хулио украдкой поглядывал на Кораль и никак не мог поверить, что все это происходит на самом деле.

Наконец дети уснули. Впервые за долгое время Нико перед тем, как лечь в постель, поцеловал мать в щеку. Кораль едва не покраснела от удовольствия.

«Вот уж действительно — день ярких эмоций и потрясений», — подумала она.

Наконец они остались с Хулио вдвоем.

— Поскольку вся ваша компания явилась ко мне сегодня без приглашения и предварительного уведомления, нам придется довольствоваться весьма скромным десертом. В нашем распоряжении имеется только шербет из ямайской груши с киви и чиримойей, немного черники с нектаром из гуайявы, что отлично подходит в качестве закуски к предлагаемому куантро, и некоторое количество глазированных китайских яблок.

Кораль слабо усмехнулась.

— Я думаю, куантро без закуски меня более чем устроит.

Хулио подал ей бокал с ликером, в который добавил колечко апельсина и несколько кубиков льда. Все это действительно не только устраивало гостью, но и нравилось ей. Кораль всегда была готова довольствоваться малым, лишь бы не расходовать слишком много сил на обладание чем бы то ни было. Хулио налил того же ликера и себе, чтобы поддержать гостью.

Они потягивали куантро и время от времени бросали друг на друга пытливые, напряженные взгляды, порой как бы случайно, поверх бокалов, иногда — откровенно и неприкрыто.

Они сидели в креслах, стоявших под прямым углом друг к другу. Ноги их почти соприкасались. Омедас видел рядом с собой красивую женщину, немного растрепанную, испуганную и очень уставшую. Она казалась ему далекой, отстраненной и словно навсегда потерянной. Почти такой Кораль запомнилась ему тогда, после их встречи в кафе «Ван Гог». Она точно так же сидела за столиком, держала кофейную чашку на ладони и не знала, что сказать.

В этот момент у гостьи зазвонил мобильник. Она посмотрела на дисплей и тотчас же выключила телефон. Это был Карлос.

— Не хочу его ни видеть, ни слышать. Стоит только подумать!..