Были ее избирателями мужчины или женщины, молодые или взрослые, дела нацистской партии шли особенно удачно на протестантском севере Германии, к востоку от Эльбы, и намного хуже на католическом юге и западе. Партия привлекала избирателей в сельских областях, но не в такой степени, как в городах и промышленных районах. В некоторых частях Шлезвиг-Гольштейна и Ольденбурга, сельскохозяйственных областей протестантского севера, она получила по 50 % голосов. И опять вопреки распространенному мнению современников в целом нацисты не преуспевали в маленьких городах больше, чем в больших. Влияние религии, которое подразумевало, что вероятность голосования за нацистов протестантского избирателя в два раза выше, чем католического, было гораздо более сильным в сельских областях, возможно, потому, что влияние духовенства там было гораздо больше, а большие города были намного более светскими независимо от размеров. Некоторые католики голосовали за нацистов, но подавляющее большинство в 1930 г. оставалось преданными центристской партии, запертые в своей культурной атмосфере и огражденные от призывов правых радикалов за счет своей внутренней враждебности к демократии, евреям и современному миру.

Как мы видели, социал-демократы вместе с коммунистами встретили победу нацистов на выборах в 1930 г. с открытым забралом. Но это не означает, что нацистам не удалось получить хоть сколько-нибудь голосов рабочих. Повременные чернорабочие и их жены составляли почти половину электората Германии, одной из самых развитых промышленных стран, тогда как две партии рабочего класса, вместе взятые, регулярно получали менее трети голосов на выборах в Веймарской республике. Таким образом, значительное число рабочих с супругами должны были регулярно голосовать за другие партии. К этой большой и разнообразной социальной группе относились многие католические рабочие, рабочие в мелких, часто передаваемых по наследству фирмах, чернорабочие в государственном секторе (железные дороги, почта и т. д.) и работники, не имевшие своих профсоюзов (включая в первую очередь низкоквалифицированных рабочих-женщин). Сельские рабочие в протестантских областях, где была относительно небольшая часть чернорабочих, оказались особенно восприимчивыми к пропаганде нацистов, хотя работники в больших землевладениях в основном поддерживали социал-демократов. Нацистская пропаганда в самом деле была направлена в основном на рабочих, заимствуя образы и девизы у социал-демократов, нападая на «реакционность» и на «марксизм», представляя партию в роли наследника немецкой социалистической традиции. Она не смогла отбить сколько-нибудь значительное число сторонников у социал-демократов и коммунистов, но тем не менее оказалась достаточно эффективной, чтобы ранее не определившиеся с политическими предпочтениями рабочие, проголосовавшие в 1930 г. за нацистов, составили 2,7 % от их общего числа.

Поскольку, как мы видели, рабочий класс составлял примерно половину электората и нацистская партия получила всего лишь чуть более 18 % голосов, это все еще означало, что партия была не так привлекательна для рабочих, как для других социальных классов, и подавляющее большинство избирателей из рабочих отдавали свои голоса другим партиям. Там, где были сильны традиции социал-демократии и коммунизма, наблюдалось активное участие в профсоюзах, а рабочее движение было энергичным и имело хорошую поддержку, в целом социалистическая атмосфера позволяла противостоять напору нацистов[637]. Другими словами, нацисты смогли достучаться до тех частей рабочего класса, до которых традиционным левым партиям достучаться не удалось[638]. Их привлекательность объяснялась социальными и культурными факторами, а не экономическими, потому что безработные голосовали за коммунистов, а не нацистов. Рабочие, все еще имевшие работу в сентябре 1930 г., боялись будущего, и если они не попадали в волну рабочего движения, то часть обращались к нацистам, чтобы защититься от растущей угрозы коммунистической партии[639].

Когда нацисты направляли свою пропаганду непосредственно на рабочих, они были удивительно невнимательными по отношению к офисным работникам, которые вполне могли возмущаться нападкам нацистов на многие организации, в которых они работали, начиная от финансовых учреждений и заканчивая универсальными магазинами. Многие женщины на низкооплачиваемых работах принадлежали к политической среде рабочего класса в силу собственного происхождения или социального положения супруга и поэтому голосовали за социал-демократов, как и большая часть служащих-мужчин, и не только те, кто работал в профсоюзах и других организациях рабочего движения. Офисные служащие в частном секторе также были одной из групп, которых депрессия затронула меньше всего. Таким образом, несмотря на распространенное убеждение современников в обратном, офисные работники, как и неквалифицированные рабочие, были мало представлены в рядах нацистских избирателей в 1930 г. И наоборот, государственных служащих было весьма много, вероятно, это отражало тот факт, что правительственные сокращения привели к увольнению сотен и тысяч из них и у гораздо большего числа доходы снизились до уровня опытного чернорабочего и даже ниже. Призыв нацистов к владельцам собственного дела, особенно в протестантских сельских областях, был даже еще сильнее. Среди них, разумеется, большинство были мелкими фермерами[640].

Нацистская партия заявила о себе с потрясающей неожиданностью в сентябре 1930 г. как о всеобщей партии социального протеста, в той или иной степени представляющей интересы практически всех социальных групп в стране. Ей даже лучше, чем центристской партии, удалось стереть социальные границы и объединить на базе общей идеологии крайне разрозненные социальные группы, представляющие в первую очередь протестантское большинство, но не только, — чего раньше не смогла добиться ни одна партия в Германии. И так ослабленные после инфляции буржуазные партии, либералы и консерваторы, оказались неспособными сохранить поддержку избирателей перед лицом экономической катастрофы, которая обрушилась на Германию в конце 1929 г. Избиратели среднего класса, все еще отвергавшие насилие и экстремизм нацистов, отдали мелким правым группам гораздо больше голосов, чем в 1924 и 1928 гг., увеличив их представительство в рейхстаге с 20 до 55 мест. Однако значительное число таких избирателей в сентябре 1930 г. также перешло под знамена нацистов, объединившись с членами других социальных групп, включая фермеров, различных рабочих, госслужащих, голосующих впервые (включая многих женщин), и избирателей старшего поколения, ощутимо умножив голоса нацистов в мощном выражении своего разочарования, недовольства и страха[641].