– А кому какое дело?

– Что, прости?

– Кому какое дело? Пусть рушится этот чертов мир! Всем будет лучше.

Это было так непохоже на Гарва. что я пристально на него посмотрела. Шутит или нет? Но, разумеется, он не шутил. Передо мной был человек, неуклюже развалившийся на диване, волосы растрепались над почерневшим от горя, непокорным лицом. Кто это?

На следующее утро я проснулась, приняла душ, выпила кофе, оделась, а Гарв все еще лежал в постели.

– Вставай, ты опоздаешь, – сказала я.

– Я не буду вставать, останусь в кровати. Раньше он себе такого не позволял.

– Почему?

Он не ответил, я спросила снова:

– Почему?

– Из-за налогообложения, – пробормотал он, повернувшись лицом к стене.

Несколько минут я просто стояла и смотрела на этот неподвижный холм, укрытый пуховым одеялом. Потом вышла из комнаты и отправилась на работу. Он не хотел со мной разговаривать, а я почти и не расстроилась. Новые огорчения больше не наполняли мою душу тяжелым отчаянием, они просто спокойно ложились поверх других огорчений. Наверное, потому, что там уже места для них не было. Мое настроение и так было хуже некуда.

Кроме тех редких дней, когда мы пропускали работу (но только по очереди), наша обыденная жизнь заставляла нас бежать по кругу, как белки в колесе. Мы думали, что двигаемся вперед, но топтались на месте, ничего не изменялось. Примерно тогда я и начала пить свои контактные линзы.

Раз-два-три. Пролетали дни. Мы выплачивали проценты по закладной, удивлялись, какие большие пришли телефонные счета, обсуждали любовную жизнь Донны. Это были знакомые темы. Неотъемлемая часть нормальной жизни. Мы ходили на работу, иногда выбирались куда-то с друзьями, где пускали всем пыль в глаза, потом шли в спальню и, не дотрагиваясь друг до друга, засыпали на несколько часов, чтобы проснуться в четыре утра и начать беспокоиться. Не буду скрывать, я ждала, когда же все нормализуется. Я все еще была уверена, что это ужасное состояние лишь временное. Пока не наступила та самая ночь. Незадолго до того, как предметы потеряли свои очертания, я вдруг увидела ситуацию насквозь. Я смотрела через завесу нашей обыденной жизни, через язык, понятный только нам, через все то, что мы пережили. Прямо в наши души. Смотрела на то, что произошло в последнее время. Осталась только суть. И мне пришла в голову очевидная, но ужасная мысль: «У нас все плохо».

Не знаю как, но после нашей поездки в Сент-Люсию прошло несколько месяцев.

Тот день, когда мы должны были пойти в гости к Элейн и Лайму, ничем не отличался от остальных. Никто не мог предвидеть, что именно тогда вся хрупкая структура нашего брака развалится окончательно. И вот вступает в действие неумолимая цепочка событий: телик с плоским экраном падает на ногу Лайма, во время телефонного разговора я говорю, что куплю что-нибудь на ужин, и коробка шоколадных трюфелей в холодильнике попадается мне на глаза. А заканчивается все неожиданно и неприятно. Картина следующая: Гарв вынимает трюфели из пакета с покупками и восклицает:

– Эй, смотри-ка! Снова эти конфеты. Они что, преследуют нас?

Я посмотрела на него. Потом на коробку. Снова на него. Недоуменно.

– Ну же, ты знаешь, – игриво сказал Гарв, продолжая стоять на своем. – Мы ели эти же конфеты, когда….

И тут все стало очевидным, и я поняла. Он говорил о ком-то другом, о каком-то интимном моменте с другой женщиной. И это было недавно.

Я почувствовала, что падаю, и было ощущение, что буду падать вечно. Но я резко заставила себя остановиться. Вот оно, финита ля комедия. Но я не могу. Не в состоянии наблюдать, как мой брак не только движется по спирали вниз, но еще и захватывает других людей, утягивая их в водоворот.

В пятницу папа пошел к хиропрактику вправлять шею, а мама с Элен и Анной отправились на Родео-драйв. Мама настояла, что тоже хочет поехать, хотя мы и предупреждали, что цены там кусаются. Без сомнения, она насладилась прогулкой. По крайней мере, по возвращении она с удовольствием поворчала по поводу высоких цен.

Я не смогла пойти с ними, так как Эмили сказала, что я должна помочь ей заколотить пару последних гвоздей в крышку гроба ее переписанного сценария. Ларри Сэведж хотел увидеть текст на своем столе к обеду, поэтому мы работали в режиме аврала. Все утро мы читали вслух, искали непоследовательности, проверяли причинно-следственные связи. В полдень, как говорит Эмили, «в двенадцать ноль-ноль», мы распечатали сценарий. Пришел курьер. Эмили поцеловала пачку листов и попрощалась со своим детищем:

– Удачи, мой бедный ублюдочек!

И сразу после сцены прощания измученная Эмили отправилась в постель. С Лу. Я неожиданно поняла, что мне делать нечего. Было слишком жарко, чтобы загорать, по телику ничего интересного, а по магазинам идти страшно – еще куплю чего-нибудь.

Мои мысли вернулись к сегодняшнему ужину. Я могла зуб дать, что Шэй не придет. Вы бы видели его лицо, когда папа пристал к нему с приглашением. Неохотно он сказал «да», просто чтобы не обидеть отца. Ничего удивительного, если мы получим сообщение, что он никак не может уйти со встречи или что-то в этом духе.

Но что, если он придет? Что тогда?

И сразу же я решила сделать укладку. Единственным возможным выбором была Реза. Она странноватая и неуравновешенная, но до ее салона всего две минуты по прямой. Если отвлечься от того, что Реза в прошлый раз сотворила с моей челкой, она поработала на славу. Просто придется пару часиков поносить на башке колготки, когда вернусь домой, и все будет великолепно.

Я записалась на укладку по телефону. Когда я пришла в парикмахерскую, нелюбезность Резы меня не удивила, к тому же в этот раз она была не так груба. Несколько раз, намыливая мою шевелюру, она устало вздохнула. Потом она начала дергать мои волосы щеткой, и раздался еще более глубокий горестный вздох.

Через пару секунд еще один. Он прошел через все ее тело и обдал меня, словно ураган. И еще один! Наконец я решилась спросить:

– С тобой все в порядке?

– Нет, – ответила Реза.

– Что случилось?

Еще один вздох был на подходе. Я почувствовала его приближение. Он собирается где-то внизу, поднимается вверх по телу, распирает ей грудь и вырывается наружу. Она так долго не отвечала, что я решила – ответа не последует. Но Реза подыскала нужные слова:

– Мой муж обманывает меня. Господи, зачем я только спросила?!

– Обманывает? Не все деньги отдает? – спросила я с надеждой.

– Нет!

Господи, я так и думала, но мне просто невыносимы дискуссии на тему неверных мужей.

– Он нашел другую любовь.

К моему ужасу, по ее щеке покатилась слеза. И еще одна. И еще.